Один из основателей «Левого фронта», бывший советник президента фонда «Сколково», депутат Госдумы Илья Пономарев – один из наиболее известных российских политэмигрантов (хотя сам себя таковым не признает). Уголовные дела, изгнание из парламента и – фактически — из страны: Пономарев на себе испытал простую горечь политики по-российски. И в ответах на вопросы читателей и редакции Znak.com не исключает никаких вариантов развития событий – ни обнадеживающих, ни трагичных.
«Даже к Советскому Союзу отношение было лучше, чем к нынешней России»
— Илья Владимирович, вы наверняка имеете возможность общаться с представителями американского и вообще западного истеблишмента. В связи с этим несколько вопросов. Первый: удалось ли Путину действиями в Крыму, на Украине, на Ближнем Востоке убедить хотя бы часть американской элиты в том, что Россия «поднялась с колен», что с ней необходимо считаться в большой геостратегической игре и так далее?
— То, что произошло с Крымом, и дальше, имеет катастрофические последствия для российского имиджа на международной арене. Хуже не бывает, даже к Советскому Союзу отношение было лучше, чем к нынешней России. И когда Хилари Клинтон назвала Путина хулиганом, то это был скорее комплимент: дескать, ребенок, на которого не обращали внимания, и вот он решил нашкодить. Но в реальности в среде западных элит его воспринимают гораздо хуже, как нарушителя поствоенной системы международной безопасности.
Впрочем, на Западе есть меньшинство, 5-7% населения, которым нравится Путин за то, что он бросает вызов Западу. Им кажется, что он не дает «американскому империализму» хозяйничать в мире. Среди них есть весьма достойные люди, например великий кинорежиссер Оливер Стоун. С такими активно и успешно работает телеканал Russia Today. Но нет ни одного процента, ни одного человека, который бы согласился с тезисом, что «Россия встает с колен», — потому что для всех, в том числе симпатизирующих Путину, совершенно очевидно, что Россию, в связи с ее поведением в мире, ждут тяжелейшие экономические испытания.
— А фильмы, которые вышли в последнее время, — «Хуизмистерпутин» и фильм BBC про коррупцию в России — насколько они влияют на отношение Запада к России и ее политическому режиму? Им верят? Это продуманная политика западных элит по дискредитации Путина или личная инициатива конкретных журналистов?
— Я полагаю, что искать здесь некий план не стоит. Конечно, очень бы хотелось, чтобы политический мир состоял из каких-то вдумчивых стратегий. Но это не так. Реальность такова, что миром управляют краткосрочные и ситуативные решения, продиктованные конъюнктурными соображениями.
Что касается этих фильмов и того, почему они появились только сейчас, а не 5-10 лет назад, то здесь все просто. Аннексия Крыма открыла некий «ящик Пандоры», и тогда на Западе поняли, что Путин решил играть в мире по своим правилам, наплевав на международное сообщество. Так началась подготовка этих фильмов, пока люди собирали материалы, брали интервью, писали сценарии, прошло больше года.
Считаю, что общественное мнение они не изменят. Еще до этих фильмов, полагаю, около 80% западного населения понимали воровскую природу российской власти и ее опасность для миропорядка. Ничего принципиально нового западному человеку эти фильмы не сказали, просто укрепили это мнение. Но тогда на что, на кого они влияют? На политические элиты, ведь они всегда чутки к «моде» — что является мейнстримными темами в СМИ.
К примеру, я бы взял другое, куда более важное событие – постановление лондонского расследования по делу об убийстве Литвиненко. Все на Западе и так были уверены, что убийство совершено полонием по заданию Путина (кстати, в последнем я лично сомневаюсь). Но одно дело уверенность, а другое — наличие официальной бумаги с печатью и подписью. Это закрывает возможность называть подобное мнение спекуляцией и заблуждением, оно входит в правовую плоскость. И чем больше таких фильмов, публикаций, постановлений судов, различных свидетельств и доказательств, тем сложнее западным правителям закрывать на это глаза и даже просто здороваться с Путиным на встречах, вести с ним какие-то переговоры. А это всегда плохо для России. Потому что если с нами все меньше будут хотеть общаться, то и снимать точки напряжения по ряду проблем будет все сложнее. А расплачиваться за это всем гражданам страны. Если бы Кремль о них хоть немного думал, он был бы сам заинтересован в том, чтобы найти реальных заказчиков преступления и закрыть эту тему – тем более что далеко ходить не придется.
Хочу добавить, что если на Западе говорят «а», то надо сказать и «б». Если они в чем-то обвиняют Путина, то надо публиковать доказательства. Я уверен, что доказательства коррупции, как минимум сделок с заинтересованностью, у западных спецслужб есть. Но очень боюсь, что они не собираются реально расследовать преступления российского руководства, а просто шантажируют его.
— Для чего?
— Во многих вещах позиция России деструктивна и дестабилизирует международную ситуацию. Зачем, например, надо было обострять отношения с Турцией, страной, входящей в блок НАТО? Сейчас весь Альянс считает, что следующей стадией обострения конфликта станет столкновение между Россией и НАТО в каком-то другом регионе мира. А потом, когда расследование проведено и обвинения предъявлены, пути назад нет. А когда только угроза – возникают Лесины в вашингтонском отеле, и это явно не последняя «ласточка» из Москвы.
— В Америке набирает обороты кампания по выборам следующего президента. Кто из реальных претендентов на Овальный кабинет Белого дома испытывает искренние симпатии к Путину и России? Дональд Трамп?
— Симпатии к Путину и к России там не испытывает никто. И Трамп в том числе, он просто устраивает шоу, пытаясь критиковать действующую американскую власть, используя эпатаж. Помните, в фильме «Назад в будущее» был такой хулиган Бифф? Трамп пытается быть им на публике, типа: свой чувак, который режет правду-матку. Отсюда время от времени в его риторике возникает фамилия Путина. Но все это для образа и не имеет отношения к реальной политике. И шансов стать президентом у Трампа практически никаких. А все остальные относятся к Путину откровенно негативно. Правда, если кто-то из них станет президентом, это еще не значит, что в отношении России он будет проводить ту жесткую линию, какую сейчас все они декларируют.
— По вашим ощущениям, это будет президент-демократ или президент-республиканец?
— Делать прогнозы по американской политике — крайне неблагодарное дело, они часто оказываются ошибочными. Но вообще, я считаю, что сейчас, когда начинаются праймериз, больше шансов у Хилари Клинтон.
— Вряд ли она будет благоволить Путину?
— Ну почему же? Я как раз считаю, что для Путина это будет самый удобный вариант. Потому что ее супруг имел большое количество совместных проектов с российскими корпорациями, часто приезжал, получал деньги из России. Поэтому, я думаю, в Кремле рассчитывают именно на ее победу на выборах президента США.
«Путин считает: надо стать главными негодяями в квартале, чтобы нас боялись»
— На международной арене Путин отвечает на американскую манеру вмешиваться по своему усмотрению в любые международные дела (Балканы, Ирак, Ливия и т.д.). Разве он не прав? Разве не понятно его стремление к международной безопасности, порядку, предсказуемости в противовес хаосу, который нередко возникает там, куда приходят американские войска?
— Все мы учились в школе. Если Петя ударил девочку и каким-то образом избежал наказания, означает ли это, что теперь весь класс должен начать бить девочку? На мой взгляд, мораль и тем более международное право носят абсолютный, а не относительный характер. То, что кто-то нарушает правила, ведет себя нехорошо и неправильно, означает, что с ним нужно бороться, а никак не уподобляться ему. Но Путин и его команда из подворотни считают по-другому: если им можно, то и нам можно. Надо стать главными негодяями в квартале, чтобы нас боялись. У нас в стране это очень распространенный подход, в том числе и в оппозиционных кругах. Я придерживаюсь другого взгляда на мир.
— А как же школа международных отношений realpolitik, принцип баланса сил, система сдержек и противовесов? Может быть, Путин именно ее и пытается создать на международной арене?
— Баланс сил должен быть, но он не должен становиться неправым делом. Когда Россия говорила США о недопустимости вторжения в Ирак, о пагубности их действий в ходе «арабской весны», об ошибочности шагов в отношении Сирии, я был полностью согласен с этой позицией. Она была правильной с рациональной точки зрения и морально обоснованной. Но как только мы стали делать ровно все то же самое, но только на Украине, то тем самым показали, что ранее упрекали Америку просто потому, что у нас не было возможности делать то же самое, что она. Возможность появилась, и мы тоже оказались международным хулиганом. О каком доверии к России после этого можно говорить? Мы сами обесценили ту свою риторику.
— Да и по плечу ли России вторгаться в международные конфликты, когда ее экономика деградирует?
— Деньги здесь вторичны. Никому нельзя вести себя плохо, ни России, ни Китаю, ни Америке. Это не зависит от затрат на военные ресурсы – кстати, затраты на обеспечение ограниченного присутствия в разных точках мира в масштабах нашей страны не такие уж и большие. Цель вмешательства (когда оно целесообразно, что на самом деле редкость) должна зависеть лишь от представлений о хорошем и плохом, нравственном и аморальном, от международного права, в конце концов. Я всегда буду критиковать иную политику и делать все возможное, чтобы не допускать ее, вне зависимости от того, кто ее осуществляет.
— Вы — единственный депутат Госдумы, голосовавший против присоединения Крыма к России. Во сколько, по вашим сведениям, обошлось это событие российской экономике (сбежавший капитал, не привлеченные инвестиции и технологии)? Какие программы можно было осуществить на эти деньги, с помощью этих технологий?
— Многие мои коллеги по оппозиции любят поражать воображение читателя огромными цифрами. Я, как человек, который привык относиться к цифрам ответственно, этого делать не хочу. У меня есть четкая статистика: трансферт на Крым составляет 150 млрд рублей, это известная цифра. Бегство капитала за два года, прошедших с момента аннексии Крыма, составило более 200 млрд долларов. Аннексия и санкции — далеко не единственные причины бегства, но они внесли значимый вклад. Плюс расходы на войну на Востоке Украины. В любом случае дорого. И все это — на фоне экономического кризиса, который был спровоцирован так называемыми «социальными указами» и последовавшим инвестиционным голодом в регионах. Это было спусковым крючком, потом еще случилось падение цен на нефть. И то, что сейчас регионы сидят без денег, это результат, в том числе, и аннексии Крыма. Мы этот кризис устроили сами, своими руками. В 2013 году, несмотря на негативную политическую риторику, наблюдался прилив иностранных инвестиций в Российскую Федерацию. Олимпиада, хоть и была мегараспилом, должна была повлиять на инвестиции весьма позитивно. Но с момента Крыма все покатилось вниз.
— А если бы Крым не присоединился к РФ, а только провозгласил независимость и заключил с Россией двухсторонние договоры? Как думаете: удалось бы тогда избежать разрыва с Западом?
— Это юридический вопрос. Если бы был разыгран осетинско-абхазский сценарий, когда какая-либо территория объявляет о своей независимости, а Россия ее признает, думаю, никаких международных санкций в этой ситуации бы не последовало. Никто их не хотел и не хочет, все хотят торговать спокойно, а Украина мало кому экономически интересна.
«Ущерб от аннексии Крыма носит катастрофический характер»
— В США и Европе начали поговаривать об отмене антироссийских санкций в этом году. Как вы думаете – вернутся ли западный капитал, западные технологии в Россию в том объеме, в каком они были представлены до крымской истории?
— Я бы не ставил знак равенства между отменой санкций и возобновлением инвестиционной активности. Вопрос в реальном доверии инвесторов к России. На данный момент оно очень низкое, и думаю, что доверие стратегических инвесторов будет восстанавливаться довольно долго. А вот спекулятивные инвестиции на фондовым рынке и так далее могут восстановиться сравнительно быстро. Сейчас все настолько сильно подешевело, что скупать по дешевке российские активы становится очень привлекательным для многих участников рынка. Только что в этом для нашей экономики? Одни дополнительные риски, усиление периферийного статуса страны «третьего мира».
— В России вы занимались технопарками, фондом «Сколково». По вашему мнению, есть ли у нас еще образовательный, научный, технологический, производственный, кадровый и так далее потенциал, чтобы заскочить на «подножку» нового глобального технологического уклада? Или Россия уже навсегда обречена остаться «сырьевым придатком»?
— Нет такого: «навсегда». История не имеет начала и не имеет конца. Если сейчас неблагоприятный момент, то это не значит, что через пять лет будет так же. Мы очень резко растеряли доверие иностранных инвесторов, за полтора года с момента аннексии Крыма страну покинули более 1,5 млн человек, это 10% среднего класса России и значительная доля инновационного потенциала. Ущерб носит катастрофический характер. Но, как справедливо говорил один литературный герой, «бабы еще нарожают», появятся новые талантливые люди. Правда, на восстановление человеческого и образовательного потенциала придется затратить очень много времени, если, конечно, не уговорить часть уехавших вернуться после смены власти. Глядишь, может, Путин после своего ухода невольно окажется Петром, который посылал россиян учиться в Европу?
— Здешняя власть называет нашу страну «великой энергетической державой». Но способны ли мы в действительности лидировать и в современной углеводородной энергетике, и тем более в «зеленой энергетике»? Известны ли вам соответствующие отечественные разработки? Какова их судьба?
— Отечественных разработок, интересных с точки зрения развития промышленности, много. Но, к сожалению, большая часть из них находится на Западе, а не в России. Знаю ряд людей, которые формально продолжают оставаться в России, но работают на Западе, реализуя там весь свой технологический и предпринимательский потенциал.
— Вы много занимались информационными технологиями. Поэтому хочется узнать ваше мнение о недавно назначенном советнике Путина по интернету Германе Клименко. Для чего он, интересуются читатели, чтобы «кастрировать» Рунет? Каких советов ждать от советника?
— Я знаю Германа достаточно давно, хорошо с ним знаком. Считаю, что это одно из самых плохих назначений, которое могло случиться для интернета, потому что парень он очень талантливый, но при этом абсолютный циник. И под флагом бизнес-интересов будет совершаться очень много неприятного для российского сегмента интернета. Процесс цензуры и ограничения свобод, который разворачивался 2-3 года тому назад, получит дополнительную легитимацию, причем легитимацию якобы от лица самого интернет-сообщества. Но здесь есть доля и моей персональной вины, потому что в тот момент, когда начало меняться интернет-законодательство, я добился в самом первом законе запрета блокировки сайтов правоохранительными структурами и провел в законе создание саморегулируемой организации деятелей интернет-рынка, которое должно было заниматься внесудебным регулированием. Предполагалось, что в нем будут такие люди, как Носик, Навальный и так далее. И то, что интернет-сообщество решило просто игнорировать государство, и привело к Роскомнадзору и потом к Клименко в качестве помощника по интернету. Свято место пусто не бывает.
«Могут развернуться разные сценарии – передача власти Медведеву, внутриэлитные разборки»
— Чем, с учетом долгосрочно низких нефтяных цен, в ближайшие годы отличится Россия? Путин уйдет в 2018 году, предоставив следующему поколению руководителей модернизировать отечественную экономику? Примется за реформы сам? Верные кадыровцы будут подавлять народный протест? Система сгниет сама собой? Страна распадется?
— Я считаю, что переизбрание Путина в 2018 году не является вопросом предрешенным. Я не считаю, что он лично принял для себя решение, будет баллотироваться или нет. На это может повлиять много факторов. Цена на нефть — это только один из факторов, во многом все зависит от внутриэлитного расклада. Россия — страна, в которой за короткий срок может измениться многое. Так что загадывать не стоит.
— В недавнем интервью нашему агентству известный экономист и политолог Владислав Иноземцев высказал мнение, что внутри России Путину не угрожают ни «дворцовый переворот», ни народная революция. Вы так не считаете?
— Какой-то немедленной угрозы для Путина, действительно, нет, потому что элите все еще выгоднее быть лояльной ему, чем нелояльной. Но, по моим наблюдениям, следующие семь лет российская элита не готова жить в том же режиме, в котором приходится сейчас. И мне кажется, что неким рубежом в правлении Путина станет как раз смена власти в Америке, все ее ждут, считают, что при новом президенте наступит нормализация отношений США и России. Так это будет или нет, увидим в 2017 году, после выборов президента США.
Хочу подчеркнуть, что я не верю в давление извне. Уверен, что никто в Белом доме не сидит и не думает денно и нощно, как им поменять Путина. Но российская элита об этом думает. Она понимает, что ей некомфортно, что если в результате влияния внешних факторов уровень ее пессимизма превысит некоторую критическую величину, то тогда может начаться какая-то реакция. Это внутренний политический процесс, а не внешний. Просто внешние факторы могут иметь свое влияние.
Ну а в России могут развернуться разные сценарии - как передача власти Дмитрию Медведеву, так и внутриэлитные разборки. В народное восстание снизу я сейчас не верю. Потому что экономические сложности сами по себе никогда не приводили к массовому протесту. Но если будет разборка внутри элиты, то на фоне падающей экономики она может привести к выходу ситуации из-под контроля. То, что начнется как попытка «коррекции», «дворцового переворота», легко может привести к кровавой междоусобице.
— Информационная «войнушка» между Рамзаном Кадыровым и так называемой «внесистемной оппозицией» - с другой стороны, российская элита, наверное, думает и о ней. Обратите внимание, как в перепалке закрепляется мысль, что «внесистемная оппозиция» - незаконна.
— Это идея не Кадырова, эта идея идет из Кремля. Просто наши кавказские «товарищи» в своем стиле неполиткорректно и публично повторяют то, что и так является современным российским политическим мейнстримом. Что касается истерики, которая недавно разыгралась вокруг Кадырова, то, на мой взгляд, она является отвлечением внимания на негодный объект, чтобы люди разбирались не с Путиным в Кремле, а с Кадыровым в Грозном. Мне кажется, что эта история началась гораздо раньше, а именно с момента убийства Бориса Немцова, и оппозиция, увы, охотно в это играет, понимая, что Кадыров одинаково отрицательно воспринимается и Навальным, и, например, главой следственного комитета РФ Бастрыкиным, и директором ФСБ Бортниковым, и так далее. Кадыров неприемлем для всей силовой верхушки Российской Федерации. И в этом смысле ругаться с ним абсолютно безопасно, зато почетно в глазах своих избирателей.
— То есть участием в перепалке с Кадыровым оппозиция может снизить негативное отношение к себе - как со стороны населения, так и со стороны силовиков?
— Нет, я этого не говорил, и это не так. Я говорил, что у некоторых товарищей абсолютно понятный и простой политический расчет, который заключается в том, что поругать Кадырова — это и популярно, и безопасно. Потому что хорошо известно, что чеченцы сначала стреляют, а потом говорят. А вот если они начали говорить, то, значит, стрелять уже не будут. Поэтому те люди, которые были перечислены в известной статье Даудова, на мой взгляд, получили охранную грамоту, а не угрозу. Я лично весьма порадовался упоминанию своей фамилии.
— А пример Немцова — не напоминание, что принцип про «говорят или стреляют» однажды может и не сработать?
— Я уверен, что нити к убийству Немцова ведут не в Грозный, а в Кремль. Даже если для непосредственного исполнения заказа были привлечены чеченцы. У Кадырова нет эксклюзива на всех людей чеченской национальности.
«Я никуда не эмигрировал, просто неожиданно закрыли въезд в Россию»
— Илья Владимирович, не можем не спросить о вашей реакции на уголовное преследование, на обвинения в растрате средств фонда «Сколково» в целях финансирования оппозиционного движения, в завышенных гонорарах за лекции. Эти обвинения звучали не только из уст Жириновского и следственных органов, но и лидеров оппозиции, таких как Алексей Навальный. Почему все так на вас ополчились?
— Что касается Алексея Навального, то пусть это останется на его совести. Он решает свои политические задачи, что вызывает сожаление: тот же Майдан в Украине показал, что без мотивированных и дисциплинированных уличных бойцов, которые есть у левых и националистов и которых нет у либералов, ничего не добиться. А что касается следственных органов, то тут все понятно. Их мотив таков: на каждого более-менее видного оппозиционера должно быть заведено уголовное дело. Потому что главная линия «Единой России» и президента РФ идет «от противного»: да, мы жулики, но и в оппозиции одни жулики, поэтому нет никакого смысла менять одних жуликов на других. Задача Кремля – просто всех закидывать грязью, пользуясь доминированием в СМИ.
— Значит, за всем стоит политика по сведению на нет роли оппозиции в жизни общества? Та же, что и в конфликте между руководством Чечни и рядом оппозиционных деятелей?
— Да. И это будет продолжаться. То же уголовное дело по «Сколково» несколько раз закрывалось и открывалось, но суть от этого не меняется. Главное, чтобы оставался осадок, след мифа о больших деньгах. В этом смысле они не заинтересованы доводить дело до суда – один раз они уже судили меня по этому делу, и суд поддержал мою позицию почти по всем вопросам. Зато смаковать подробности «расследования» и «поиска беглого депутата» можно бесконечно.
— Уже полтора года, как вы эмигрировали из России. Как обосновались в США?
— Я хочу подчеркнуть, что я никуда не эмигрировал. Для меня просто неожиданно закрыли въезд в Россию, пока я был в командировке, искал инвестиции для Новосибирска. Соответственно, никакого решения об эмиграции я не принимал. Наоборот, меня неоднократно уговаривали, в том числе господа за кремлевским зубцом, что для меня безопаснее быстрее уехать. Но я этого делать никогда не хотел. И сейчас я говорю, что готов вернуться в Россию при первой возможности. Просто сейчас такой возможности нет.
— Каков род вашей деятельности?
— Мой главный источник средств к существованию — это стартапы в «Силиконовой долине»; также читаю политологические лекции по нынешней ситуации в России.
— Конкретно о вас (см. Википедию) здесь говорят, что вы продолжаете оппозиционную деятельность: выступаете за ужесточение западных санкций против России и российских госслужащих, помогаете американцам разрабатывать сценарии свержения путинского режима, призываете вооружать Украину. Правда ли это?
— Я не помогаю американцам по той причине, что некому помогать. Там нет такой структуры, которая бы этим занималась. Другое дело, что я занимаюсь политической аналитикой, рассказываю в американских университетах и аналитических центрах, что происходит в России сегодня и что может происходить в будущем.
— То есть к обвинениям, изложенным в Википедии, серьезно относиться не стоит?
— Надо перечитать. Когда я читал ее последний раз, там вроде все было написано взвешенно и нейтрально. Другое дело, в чем-то подобном, после одного из выступлений, меня обвинила Госдума, это правда, и это есть в Википедии. Неправда в том, что я этим занимаюсь. Содержание моих лекций можно найти в Сети, они в открытом доступе, я говорю, что сценарии политического развития России могут быть разными — как эволюционными, так и революционными. Между аналитикой и призывами есть разница, да и кого мне призывать делать революцию, вашингтонских бюрократов, что ли? Это моя работа — заниматься просвещением. Я считаю, что решения, основанные на информации, всегда лучше, чем основанные на мифах и эмоциях. А политической деятельностью я занимаюсь, общаясь с русскоязычной диаспорой в Америке и помогая украинским реформам, это куда как более полезно для России в целом и для моих избирателей в частности.
«Никаких кисельных берегов и молочных рек за границей не наблюдается»
— Вообще, трудно ли живется политическим эмигрантам, по вашим наблюдениям?
— У меня многие знакомые, в том числе мои девять помощников, имеют политические убежища в разных странах мира. Но не все из них с радостью покидали родину. Никаких кисельных берегов и молочных рек за границей не наблюдается. Любое западное государство может дать крышу с точки зрения безопасности, если человек занимался реальной оппозиционной деятельностью и попросил убежище. Но это не означает хорошего заработка и нормальной жизни. Если у человека есть востребованная профессия, то он сможет зарабатывать, а если нет, то условия его жизни, несмотря ни на что, будут проблематичны. Отдельная проблема получить само разрешение на работу – поэтому надо готовиться к неизбежным финансовым сложностям.
— Насколько сложно получить политическое убежище в США? Всех ли принимают?
— Принимают всех, кому реально грозит опасность. А кому она не грозит, тем отказывают. Каждый случай разбирается отдельно. Далеко не каждая страна с распростертыми объятиями принимает всех подряд. У каждой страны есть свои процедуры, свои временные рамки для рассмотрения документов, свои условия: где-то язык нужно учить. В целом это проблематичный путь. И всегда, когда есть возможность, лучше к этому механизму не прибегать.
— И все-таки: сколько рассматривается заявка? И что нужно, чтобы тебя признали находящимся под угрозой? Чтобы против тебя развернули травлю, стали называть «врагом народа»?
— Ну, если бы все уезжали только потому, что их называют «врагами народа», на этом основании из России за политическим убежищем уехали бы уже несколько миллионов человек. Этого явно недостаточно. Нужно предъявить доказательство, что существуют уголовные дела, возбужденные по политическим мотивам, или что идет персональное преследование со стороны властей, показать, что грозит реальная опасность. В Европе процедура рассмотрения заявки может занимать до года, в США — до трех лет. У каждой страны свои условия. Но, как вы понимаете, сам я эту процедуру не проходил. Я ни у кого политического убежища не просил и просить не собираюсь.
— У многих, кто не согласен с политикой путинского режима, сегодня «чемоданные» настроения. Они полагают, что оставаться рискованнее, чем уезжать. Их интересует, куда лучше эмигрировать.
— С точки зрения житейского комфорта вне конкуренции, конечно, Украина, хотя получить вид на жительство там россиянам сейчас очень нелегко. Из европейских стран наиболее доброжелательно относится к политической эмиграции, наверное, Литва. Заниматься бизнесом надо ехать в Америку. А тому, у кого много денег, кто хочет вести беспроблемное существование, — во Францию, Италию или Испанию. Кому что.
«На выборах Госдумы оппозиции реально взять 5-6 мест»
— Что можете посоветовать оппозиционерам, которые не уехали за границу?
— Я считаю, что у оппозиции нет двух важнейших и совершенно необходимых вещей. Во-первых, необходимо иметь образ будущего, привлекательный для большинства населения. Нужно сделать то, что делали большевики в 1917 году, показать, что наша власть будет означать «фабрики — рабочим», «землю крестьянам» и так далее. А второе - вопрос дееспособной организации. В Москве у нас есть кучка даже не революционеров, а диссидентов, которая любит ходить на «Эхо Москвы» и «Дождь», печататься в «Новой газете». Но в регионах она не присутствует, массовых структур не создает. И когда мы строили «Левый фронт», у нас была задача выстроить региональную мобилизационную сеть. Именно поэтому представители «Левого фронта» (как Сергей Удальцов, помощник Пономарева в Госдуме Леонид Развозжаев – ред.) теперь или сидят в тюрьме, или частично эмигрировали. В отличие от многих деятелей либерального лагеря, которые, с точки зрения власти, являются «московской бузой», но не серьезной политической альтернативой.
— Кто в таком случае альтернатива?
— Она появится, когда для этого будут условия. Думаю, что столь яростно нападающий на «Яблоко» Навальный сам в скором времени станет Явлинским, который никогда ни о чем и ни с кем не мог договориться. У него есть группа фанатов, но она недостаточна, чтобы взять власть. Это не означает, что Навальный не сможет эволюционировать в реально сильного лидера. Но путь к этому - альянсы и союзы, а он играет в «секту» и принципиально хочет быть единоличным лидером протеста. Это, на мой взгляд, абсолютно бесперспективно.
Абсолютно правильным переходным президентом мог бы быть Ходорковский, но пока я не вижу механизмов, которые бы позволили ему это сделать. Возможно, он считает, что еще слишком рано их создавать. Но больше всего шансов, что после Путина и Медведева лидером станет человек, который на данный момент не находится в числе хоть каких-то претендентов.
— Как вы оцениваете шансы российской оппозиции прийти в Государственную Думу по итогам выборов в этом году?
— Я думаю, реально взять 5-6 мест в одномандатных округах, но никто из радикалов сделать этого не сможет. Выборы — достаточно консервативный процесс. Победить могут Дмитрий Гудков, Владимир Рыжков, Эмилия Слабунова, Галина Ширшина, Лиза Глинка, такие люди.
— А кого вы называете радикалами?
— Например, кампания, которую в прошлом году вел «ПАРНАС» в Костроме, была изначально обречена, потому что людей на выборах интересуют простые и прагматичные вопросы: ЖКХ, зарплаты, цены на продукты, пенсии. Их не интересуют Путин и коррупция, это не трогает, трогает решение маленьких конкретных проблем. А чтобы их решать, не нужно говорить, что в Кремле сидят плохие люди, обворовавшие Россию. Люди не понимают, как голосование на местном уровне может что-то изменить в Кремле. Точнее, как голосование вообще может что-то изменить – зато они понимают, как могут обменять свой «бесполезный» голос на починку крыши в местном клубе или покраску стен в своей школе.
— Вы бы приняли участие в выборах?
— Я думаю, что мои шансы вернуться в Россию в ближайшее время равны нулю. Поэтому вряд ли буду иметь возможность сам принять участие в грядущих выборах. По крайней мере, я точно не смогу баллотироваться по одномандатным округам. Возможно, что моя кандидатура появится в списке кандидатов какой-либо партии. Но это будет зависеть не от меня, а от партии. Думаю, что почти все из ныне существующих в России партий остерегутся приглашать меня в свой предвыборный список. Но поживем — увидим!
Справка
Илья Пономарёв родился в 1975 году в Москве. Трудиться начал с 14 лет, в структуре Академии наук, занимаясь обучением сотрудников компьютерным технологиям и сопровождением парка персональных компьютеров. В 16 лет стал генеральным директором собственной компании «Русспрофи Лтд.», заключал сделки на Российской товарно-сырьевой бирже, затем сконцентрировался на программировании, продаже и обслуживании компьютерной техники, «Русспрофи» сотрудничала с предприятиями гражданской авиации, Министерством внутренних дел.
В 1995 году Пономарёв занял пост коммерческого, а затем исполнительного директора совместного российско-американского предприятия «International Networks Connections», занимавшегося внедрением компьютерных технологий в крупных компаниях топливно-энергетического комплекса. Таким образом, впоследствии Илья Пономарёв перешел на должность директора по развитию бизнеса в странах СНГ компании «Schlumberger» (мировой лидер в области нефтяного сервиса), а затем продолжил карьеру в «ЮКОСе» (разработка стратегии развития компании, оптимизация системы управления бизнесом, информтехнологии управления нефтедобычей, реструктуризация непрофильных активов в Нефтеюганске и т.д.). С 2000-го года – руководитель управляющей компании «ЮКОСа» в области инвестиций в высокие технологии Arrava IMC, после – вице-президент российского IT-холдинга IBS (реализация ФЦП «Электронная Россия» совместно с правительством РФ и региональными органами власти). Затем занимался исследованиями и консалтингом в сфере госуправления, отраслевого и регионального развития и макроэкономики в Институте проблем глобализации Михаила Делягина, работал руководителем Информационно-технологического центра ЦК КПРФ (позже, как один из основателей социалистического «Левого фронта», прекратил сотрудничество с Компартией).
С 2006 года – на руководящих постах в Мининформсвязи, экспертном комитете Совета по развитию информационного общества при президенте РФ: курировал создание технопарков, участвовал в разработке программ модернизации экономики, государства и общества России. В тот же период поступил в Российский государственный социальный университет, который закончил по специальности «государственное и муниципальное управление».
В 2010-м назначен советником президента фонда «Сколково» Виктора Вексельберга по международному развитию и коммерциализации технологий (взаимодействие с Массачусетским технологическим университетом, инноваторами и инвесторами). В декабре 2007-го избран в Государственную Думу по спискам партии «Справедливая Россия», в 2011-м переизбран. Выступил одним из организаторов и активных участников массовых акций протеста против фальсификации результатов парламентских выборов, выдвинул идею создания Координационного Совета оппозиции, совместно с Сергеем Удальцовым осуществил автопробег в поддержку этой идеи, но из-за конфликта с Алексеем Навальным и его сторонниками в КС не вошёл.
В 2012 году начал кампанию по борьбе с плагиатом и незаслуженным присвоением учёных степеней. Одна из «жертв» - депутат Госдумы Владимир Бурматов – в результате разоблачений был вынужден покинуть пост зампреда парламентского комитета по образованию, другая – Владимир Жириновский – обвинил Пономарёва в использовании 750 тыс. долларов, предназначенных для «Сколково», для финансирования протестного движения. Впоследствии иск против него подал сам фонд «Сколково», начался арест имущества Пономарёва. По информации на конец 2015 года судебные приставы взыскали всю сумму долга.
В 2013 году, протестуя против исключения из партии Геннадия и Дмитрия Гудковых и вывода из партийного руководства Оксаны Дмитриевой, покинул ряды «Справедливой России». В 2014-м единственным из депутатов Госдумы голосовал против присоединения Крыма к России (свою позицию Илья Владимирович объяснил тогда в интервью Znak.com). Лидер «Справедливой России» Сергей Миронов назвал этот поступок «аморальным и подлым» и потребовал от Пономарева сдать депутатский мандат.
С осени того же года Илья Пономарёв проживает в США, полагая, что Россию ожидает революция, а действующая власть не переживет 2017 года и уступит место либо либеральному, либо фашистскому правительству. В апреле 2015-го Госдума практически единогласно лишила его депутатской неприкосновенности, затем Следственный комитет возбудил против него уголовное дело («пособничество в растрате»).
Женат, воспитывает сына и дочь.
Полная версия: https://www.znak.com/2016-02-02/ilya_ponomarev_putin_mozhet_otkazatsya_idti_na_vybory_v_2018_godu
©Интернет-газета ZNAK.com
