Февраль – март 1921 года. Вашу власть вот- вот должны снести. Но почему? В гражданской – победа. Старая элита – забита, изгнана. Ура, военный коммунизм! Прямое распределение людей и вещей, взять, разнести по сметам и пунктам, отдать по воле сверху. То, что вы хотели- полновластие, полнолуние! Есть только ваше слово – других нет. Есть только ваша партия – других нет. И других людей – влияющих, громкоговорящих – тоже нет. А если есть, то где-то там, в подполе или земле. Есть только вы. И еще – молодецкий, смазанный, весело порыкивающий аппарат насилия. Понял, взял, сделал, затоптал.
Но вас обязательно снесут. У вас - голод, холод и разрушенная промышленность. Карточки, мобилизации. Не труд, а трудовая повинность. Голодные волнения в Петрограде, мятеж в Кронштадте. Инфляция в сто тысяч процентов. Тамбов, Урал, Сибирь, Украина, Кубань - по всей стране тлеет «крестьянская война». Какая дальше продразверстка? 84% населения России в 1920 г. – в деревне. Убьют. Производство чугуна в 1920 г. в 30 с лишним раз ниже, чем в 1912 г. «Пахотных орудий» - меньше в 24 раза. Муки – почти в 3 раза. Тканей - в 15 раз. Число предприятий и рабочих сократилось в 3 – 5 раз. В 1920 г. промышленное производство – всего лишь 17% от уровня 1913 г.
Вас скоро вынесут со свистом, потому что ваш режим – нечеловеческий. Да, конечно, война! Да, либо вы, либо вас, но так не живут. Человек не может пережить веревок, страха и пайка как способа существования. Жизни как продразверстки. Ему нужны воля, риски, собственность, обмен и свободное имущество, чтобы двигаться, защищаться и – хотя бы кого-нибудь – опережать.
Но у вас есть гигантское преимущество – Ленин. Человек безжалостный, трезвый и еще – создающий идеи. Или берущий чужое, но вовремя. Гениальные изворотливые идеи, когда все остальные тупо прутся прямо в лоб. Способный перевернуться. Добиться нужного решения. Гнуть свое до победы. «На экономическом фронте, с попыткой перехода к коммунизму, мы к весне 1921 г. потерпели поражение более серьезное, чем какое бы то ни было поражение, нанесенное нам Колчаком, Деникиным или Пилсудским, поражение, гораздо более серьезное, гораздо более существенное и опасное».
Как давно в Москве не слышали это «мы»! Сколько лет никто из великих не признавался в ошибках! Когда у власти монополия на истину, когда она всегда права, то наверху, «там» все меньше людей, способных публично сказать: мы ошибались и теперь меняем свой курс. Власти от этого лучше? Конечно, нет! Бронзовеешь? Живешь в своей системе координат, в ложных представлениях о том, что происходит в России? Тогда жди высочайших рисков – политических, социальных. Последний Романов, Керенский – тому примеры.
Да, перевернуться! Гибкость ума и поведения поражает. Вместо унылого следования, год за годом, «коммунистическому производству и распределению», пока новую власть не снесут крестьяне – вместо этого налоги, торговля, коммерция, собственность! Возврат к рынку, частнику и – действительно, о, ужас! – эксплуатации наемного труда, концессиям! Снова пустить на порог «иностранных хищников». Но зато – людей накормить, крестьян успокоить, выиграть время, накопить жирок. Нет, не страшно! Тем паче, оставив себе, государству, «командные высоты» - костяк экономики. Чтобы не зарывались! И ни в коем случае – свободы слова и идей, свободы партий, чтобы не мог победить рыночный человек. Хитрость, временная мера – но какая!
Этим нельзя не восхищаться, как мастерским шахматным ходом, к чему бы он ни привел! А к чему? С точки зрения правоверного коммуниста – в адское пекло.
Куда ты завел нас?
Привет тебе, буржуазия! В 1924 / 25 годах – ее уже 232 тыс. чел., в 1926 / 27 годах- 284 тыс. чел. Из них средняя и крупная – 84 и 105 тыс. чел., соответственно. И даже владельцы цензовых промышленных предприятий – 7 тыс. чел. А еще «мелкие полукапиталистические предприниматели», кустари с наемным трудом. Их грозная сила – в 325 тыс. чел. в 1924 / 25 годах и 376 тыс. чел. в 1926 / 27 годах. В деревнях - миллионы тех, кого потом назовут кулаками. Пока же они – «хозяева - предприниматели». В 1924 / 25 годах – 4,8 млн чел., в 1926 / 27 годах- 5,9 млн чел.
Все эти люди в 1930-х исчезнут.
Свобода делать. Свобода торговать. И даже денационализация. За это раньше была бы пуля. Всю мелочь вернули в частные руки. Отдали в аренду, пусть восстанавливают. А государству оставили «командные высоты» - 4500 крупных предприятий с 80% промышленных рабочих. Тресты, синдикаты, коммерческий расчет, планы и вертикали, чтобы легче управлять.
Что еще? Это вы в 1917 – 18 годах банки слили в один Народный банк? А потом совсем прикрыли? Ну и ладно! Уже в 1926 г. сияют вывесками сотни банков и обществ взаимного кредита. В 1918 году убили ценные бумаги? Ну и что? В 1922 – 24 гг. созданы более 160 акционерных обществ, с капиталами от 100 тысяч золотых рублей. В 60% обществ есть акционеры - частники. Октябрь законопатил облигации? Ответ 1920-х - больше двух десятков выпусков облигаций. Хлебных, сахарных, золотых, выигрышных. Векселя? Эта чума капитализма? В 1920 -х всё устлано векселями, чтобы ускорить расчеты. Векселя и ссуды под них - это больше четверти активов банков.
Кто там заколотил биржи в 1917 г.? К осени 1926 г. в России уже 114 товарных бирж. Купи – продай продовольствие, текстиль, металлы, все, что угодно. А при них 10 фондовых отделов. Чем торгуют? Валютой, ценными бумагами. Для души в ГУМе, на Ильинке в Москве «американки» - черные биржи, доллары с рук. 40% членов бирж –частники.
И, наконец, счастье, денежная реформа 1922 – 24 годов! Деньги стали твердыми. Тут тебе и золотой рубль, и серебро, и конвертируемый червонец, и казначейские билеты. Совзнаки ушли в мир иной. Мир обрел ценность, измерение.
Что еще менять? При военном коммунизме цены стали сметными. Нет проблем! Освободить их у частников, в госсекторе взять под контроль! В 1922 г. в 2 – 9 раз превысили довоенные. Разобраться в «ножницах цен между городом и селом» (промтовары дороже, хлеб – дешевле, чем должны быть). Винить за это тресты, монополии, всё по-взрослому!
Нет больше отъема, продразверстки, но есть – налоги! Сначала натуральные, а затем денежные. В 1920-х возникли десятки налогов, от местных до центральных. Чудесные имена: промысловый, уравнительный, трудгужналог, с ресторанных счетов, налог с высоких ставок заработной платы, надбавка в пользу последгола и т.п. Куча акцизов. Винная монополия. А местное обложение! С лошадей, велосипедов, с увеселений, с дач, трактиров, со скота, пригоняемого на рынок. Что-то кажется знакомым в этом налоговом хаосе. «Приходится опасаться, что нынешний налоговый режим достиг чрезмерного напряжения». И нам через сто лет тоже приходится.
Все это, конечно, впечатляюще. Но сделали-то что? Чудо.
Чудеса НЭПа
Народ был накормлен уже в 1922 г. Деревенские бунты закончились. В 1926 – 1927 годах в промышленном производстве догнали 1913 г. Темпы роста – 30 – 40% в год. И какая-то новая реальность.
1921 г. «На вокзале, как грязные собачонки, снуют голодные ребятишки: волна голода занесла их в сырой Петроград. ”Все для голодного Петрограда” — еще висят плакаты на стенах. ”Все для голодного Поволжья” — висит свежий плакат рядом на стене».
А это уже ноябрь 1922 г. Вот что пишет Корней Чуковский: «Очень я втянулся в эту странную жизнь и полюбил много и многих… пробегая по улице — к Филиппову за хлебом или в будочку за яблоками, я замечал одно у всех выражение — счастья. Мужчины счастливы, что на свете есть карты, бега, вина и женщины; женщины с сладострастными, пьяными лицами прилипают грудями к оконным стеклам на Кузнецком, где шелка и бриллианты. Красивого женского мяса — целые вагоны на каждом шагу, — любовь к вещам и удовольствиям страшная, — танцы в таком фаворе, что я знаю семейства, где люди сходятся в 7 час. вечера и до 2 часов ночи не успевают чаю напиться, работают ногами без отдыху... Все живут зоологией и физиологией…».
Другая жизнь. Дело, конечно, не в танцах и не в шелках с брильянтами. Это – мелочи. А в том, что был задуман и совершен невероятный по удачливости переворот, из грязи да в князи. Стоило только приоткрыть дверь свободе – иметь, решать, копить – и страна, с еще живой деревней, с новой землей, взятой крестьянами, – сразу выкарабкалась. А в ней – бэби-бум. Население России в 1924 г. – 94,4 млн чел., в 1929 г. – 105,7 млн чел. Высочайшая рождаемость (6,8 на одну женщину). В обреченной стране – не рожают.
Все было подчинено простым вещам – накормить, одеть, встать на ноги. И, да, конечно, удержать власть. Иначе – вынесут! Советы без коммунистов! Этот лозунг Кронштадтского мятежа марта 1921 года исчез из массового сознания.
Да, еще! Темпы роста промышленности в 1922 – 1926 годах были гораздо выше 1930-х. И падать стали в 1927 – 1928 годах при сворачивании нэпа. Хотя, конечно, можно спорить до бесконечности – почему. Кризисы, разница в базах отсчета, естественное снижение темпов, директивное вмешательство в механизмы рынка или просто бегство частника от неумолимого государства.
Кому завидовать?
Как мало в тысячелетней истории России было идей, так скоро ведущих к всеобщему счастью. Накормить, одеть, обогреть – и все это в считанные годы. Сделать это не столько железной рукой (железа было много), сколько «энергией масс» в терминах большевизма. Сокольников, Юровский, Бухарин, Чаянов, Кондратьев. Зависть берет перед десятками профессоров, работавших в первой половине 1920-х годов. Тех, кто делал экономическое чудо, когда все растет на глазах. Жить по восходящей, когда в стране – беспрецедентный рост. Пасти идеи, усердствовать, не мелочиться. Заблуждаться. Громить друг друга. Их тексты и сегодня у нас на столах.
Большинство этих людей было убито в 1930-х. Им завидовать?
Да, завидовать. Нам не дано чувства макроэкономической удачи. Мы, войдя в 1990-е годы большим универсальным хозяйством, свинтили его. Мы, возвращаясь к рынку, не сделали еще одного чуда в России. И теперь бессильно наблюдаем, как общество слоится, как много в нем бедности, неизлеченного, как пустеют малые и средние поселения. И объясняем всё это до бесконечности – почему всё так, и призываем – к чему? К тому, что кажется никогда не произойдет.
Конец нэпа
Он был закономерен. Он вытекал из самого существа большевизма. Нэп – как мягкая перчатка на железной руке. В конце 1920-х банки стягиваются в наиглавнейший Госбанк. Закрываются биржи. Нэпманов душат налогами. Ценные бумаги испаряются. Цены мертвеют, огосударствляются. Рынки – всё тише. Не какая-нибудь опера, а торжественный приход Его Величества прямого распределения продукции на госпредприятиях – командных высотах. Лимиты, задания, план, контроль при партийном взоре за исполнением задания. Кредиты – на автомате. Финансы – это госбюджет. Не люди – людские ресурсы. Рынка труда больше нет. Безработных быть не может. Биржи труда закрыты (1933 г.). Да, еще банкротства, суды. Физическое уничтожение частных предприятий.
В какой день это случилось? В июле или глухим ноябрем? Вчера еще нэп, рынок, пусть половинный, а сегодня - уже административная экономика! Год известен - 1929. Вчера ты еще там, а сегодня – уже здесь, за плотно закрытыми дверями. Хлопок, щелчок, двери закрываются!
Здравствуй, торжество «социалистического уклада»! Удельный вес «соцсектора» в продукции тяжелой промышленности в 1928 г. – 79,5%, в 1933 г. – 99,5%, в продукции сельского хозяйства – 1,8% и 76,1%, в розничном товарообороте – 75% и 100%, соответственно. В 1928 г. – 1,1 млн. безработных, в 1933 г. – их больше нет. Где они – неизвестно. И нет больше «аграрного перенаселения» 1928 г. в 8,5 млн чел. Где эти люди – кто знает?
И нэпа тоже нет. Он больше не существует. Есть административная экономика. Есть машина, перемалывающая людей. Есть величайшее напряжение сил нации еще на полвека, обернувшееся сумятицей 1990-х – 2010-х годов.
Как это можно судить? Да никак. Нет сил судить. Есть только один выбор – дать этой истории счастливый конец. Хотя бы в следующие полвека. Расцвет российских семей своей волей, своим желанием, своим имуществом - вместо бессмысленного, неумолимого оборота людских ресурсов на виду у хозяина. Быть в социальной рыночной экономике. Обогащаться! – повторим вслед за Бухариным. Мирового опыта – за миллион.
Под рукой лежит книга 1931 года, тиражом 100 тысяч. Темный переплет. И в ней сказано: «Сейчас положение такое, когда против нас обостренное наступление ведут наши враги, когда против нас консолидируются все силы реакции, когда против нас борются и империалистические хищники, и кулацкая агентура, и контрреволюционные организации, и попы всех оттенков исповеданий, когда… все направлено на то, чтобы нанести нам удар» . И дальше – приговоры 14 руководителям из экономических ведомств за «подрыв государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения и кредитной системы». Одни из многих.
Это и был конец нэпа.
И российская история пошла на новый круг, еще далеко не завершенный. Вопросы все те же – мера свободы, мера принуждения, темпы роста, модернизация и, самое главное, семьи, дети, состоятельность, уникальность каждой жизни. Когда?
