В деревне все думали, что кота деда Михалыча зовут Идиешом. Но имени у него не было вообще. Просто, когда дед выходил на крыльцо и грозно орал «Иди ешь!», его кот, где бы он ни находился в этот момент, мгновенно появлялся на крыльце, затем нырял в приоткрытую дверь, мчался на кухню и прилипал к блюдечку, начиная кошачью трапезу.
Михалыч был стариком маленьким, щупленьким, а кот был огромный, вроде даже — камышовый. И он своего хозяина боготворил. После трапезы, кот обязательно принимался тереться об ногу деда. Затем, когда старик садился на диван, он прыгал к нему на грудь, и клал передние лапы тому на плечи. Дед начинал гладить кота, и тот мурчал так громко, что Михалычу казалось, это мурчание слышно даже на улице.
Но таким ласковым кот был только с хозяином. Все остальные люди для него просто не существовали. Порой, когда к деду в избу заходили редкие гости, кот мгновенно прятался под железную кровать, и оттуда начинал раздаваться истошный кошачий то ли рёв, то ли вопль. И чем ближе гость приближался к деду, тем угрожающее становился этот звук.
У, зверюга… — испуганно говорил вошедший, и невольно пятился от Михалыча.
В деревне все знали норов этого кота. Многие не раз были им покусаны и поцарапаны до крови.
Но однажды Михалыча не стало. Когда соседи, навещающие деда каждый день, вызвали фельдшера, чтобы тот констатировал смерть, кот чуть не покусал этого бедолагу. Кота кое-как прогнали, и все три дня похорон в избу не пускали.
Всё это время он ночевал в сарае. Его пытались подкармливать, всё-таки жалко животину, ставили в том сарае миску с едой, но кот к ней даже ни разу не притронулся.
А потом в доме появилась новая хозяйка — молодая женщина Ирина, внучка Михалыча, которой дед и завещал свою избу. Она приехала в деревню через сорок дней после похорон, пока без семьи, чтобы привести дом в порядок, а потом думать, что с ним делать.
Когда Ирина вошла первый раз в избу на правах хозяйки, вместе с соседкой, которая ей передала ключи, она замерла от неожиданности. На диване лежал огромный кот. Соседка, увидев это животное, опасливо попятилась к двери.
— У-у-у… Этот зверюга опять здесь появился… Видать, через открытую форточку влез. Теперь он тебе, Иринка, житья не даст. Гони ты его сразу отсюда.
— Кыся… Какой же ты огромный… — Не поверив соседке, Ирина улыбаясь потянулась к коту рукой, и тут же закричала от боли. Рука, располосованная когтями, мгновенно стала окровавленной.
— Ну, я же тебе говорила! — воскликнула испуганно соседка, и закричала на кота: — Ну-ка, брысь!
— Мяу!!! — завопил в ответ истошно кот. Было видно, что сдаваться он не намерен. Ведь он сейчас находился на том самом диване, на котором его каждый день ласкал хозяин, и поэтому теперь сторожил это место.
— Ах ты, паразит! — Соседка схватила веник, который стоял у печки — голландки, и ринулась в атаку.
Кот метнулся к окну с двойными рамами, юркнул в узкую для него форточку, передние лапы его соскользнули, и он провалился между рам. Кое-как развернувшись в этом тесном стеклянном пространстве, он с ненавистью уставился на женщин.
— Провалился… — простонала Ирина, зажимая ладонью кровоточащую рану. — Надо его, наверное, оттуда как-то достать…
— Ничего, сам вылезет! — со злостью процедила соседка. Увидев старое полотенце, висевшее на гвозде, она схватила его и стала утирать новой хозяйке кровь на руке. — Зверюга, он и есть зверюга… Ты его, девочка, в дом вообще не пускай.
— Ну как же его не пускать? Он же здесь, наверное, всегда жил?
— Ничего. Пусть теперь на улице живёт. Зачем тебе дикий кот?
— Но ведь дедушка, наверное, с ним как-то ладил?
— Так ты же не дедушка. У тебя семья, наверное, есть. Дети.
— Есть, конечно.
— Ну и вот. Не приживётся этот кот в вашей семье. Всех расцарапает и напугает до смерти. Этого кота в деревне никто не любит.
— А как его зовут?
— Никак.
— Как это? – удивилась Ирина.
— Да очень просто. Твой дед по утрам выходил из избы и орал — иди ешь! И этот зверюга к нему нёсся как шальной. Он только твоего деда и признавал.
Пока они говорили, останавливая полотенцем кровь на руке Ирины, кот смотрел на них из-за стекла всё так же со звериной ненавистью. Когда новая хозяйка чуть ближе подошла к окну, он изогнулся внутри рам дугой, и поднял на загривке шерсть.
— Не вздумай его трогать! – снова испуганно воскликнула соседка. — Пущай себе там сидит. Надоест, сам вылезет.
— А если не вылезет?
— Куда он денется? По своей кошачьей нужде захочет, как миленький вылезет. Ты, главное, форточку со стороны улицы не закрывай. А со стороны комнаты… — Соседка сама захлопнула форточку. — Теперь ему только один путь — на улицу.
Кот весь день до ночи просидел между рам. Ирина пыталась с ним как-то наладить контакт, открывала форточку со стороны комнаты и ласково кыськала, показывала ему блюдечко с едой, но кот был непреклонен — изгибался дугой и предупреждающе шипел.
Так они и заночевали — она на дедовском диване, а кот между рам в окне.
Утром проснувшись, женщина опять увидела кота на старом месте.
– Тебе же там тесно! Так и будешь там жить? — удивилась Ира.
Кот уже не шипел, но смотрел всё так же недобро. Он опять весь день просидел в своём тесном прибежище, внимательно следя за новой хозяйкой, то и дело посматривая на дверь, словно ожидая, что сейчас она откроется, и в избу войдет его любимый дед.
Ирина пару раз попыталась выманить кота, но скоро смирилась с его упрямством, и уже не обращала на него никакого внимания. А на следующее утро кота в окне не оказалось. Новая хозяйка даже расстроилась из-за этого. Она принялась искать его в сарае, в курятнике, в прочих чуланах и закутках, которые бывают в деревенском доме, но кот как сквозь землю провалился.
Тогда Ирина решила пройтись по деревне, и только спустилась с крыльца, как увидела какого-то мужчину, проходившего мимо.
— Извините, вы большого серого кота, похожего на камышового не видели? — обратилась она к нему.
— Идиеша, что ли? — хмыкнул мужчина.
— Кого? – не поняла Ира.
— Ну, кота покойного Михалыча.
— А его разве так зовут?
— Да нет, наверное. Он, что, пропал куда-то?
— Ага.
— А вы попробуйте его позвать, как Михалыч. Встаньте на крыльцо, и заорите что есть мочи: «Иди ешь!»
— Заорать?
— Ага. И чем грубее, тем лучше.
— Вы думаете, это поможет? — заулыбалась Ирина.
— Кто его знает? А вдруг?
Ирина неуверенно пошла обратно на крыльцо, набрала воздуху в лёгкие и не очень уверенно закричала:
— Иди, ешь!
— Нет, не так, — засмеялась мужчина, который всё ещё стоял недалеко от избы. — Надо, чтобы в голосе металл был. Не стесняйтесь. Наш народ к этому крику давно привык. И кричите оба слова слитно — идиешь.
— Ладно. Я, попробую. — Ирина опять набрала воздуха, и грозно закричала:
— Идиешь!
И тут из кустов появился кот почти мгновенно. Несколько секунд он удивлённо таращил на новую хозяйку глаза, затем метнулся на крыльцо — к закрытой двери. Ира засмеялась, открыла ему дверь, и кот тут же за ней исчез. А когда она поставила на кухне перед ним миску с едой, он опять внимательно посмотрел на новую хозяйку и не спеша принялся уплетать пищу.
Но самое удивительное случилось потом. Насытившись, он принялся тереться об её ногу. В эту ночь Ирина и кот спали вместе на дедушкином диване.
