Момент прихода музы – он самый любимый и долгожданный.
И у каждого творческого человека есть свои секреты и специальные
ритуалы, для привлечения и удержания я этой капризной красотки.
Джек Керуак, например, признавался, что его писательский
ритуал состоит в том, чтобы перед началом работы зажечь свечу, а,
закончив писать — задуть ее.
А Хемингуэй говорил, что каждой исписанной странице надо дать медленно упасть на пол. А комкать листы нельзя — от этого сойдешь с ума.
Многие известные писатели утверждают, что самое главное – системность.
Стивен Кинг, скажем, пишет по 10 страниц каждый день без перерыва на обед и вне зависимости от дня недели и праздников.
А, Эрнест Хемингуэй писал 500 слов в день. Он просыпался рано утром, чтобы успеть выполнить свою норму до наступления знойной жары и творить в тишине и покое.
Виктор Гюго частенько писал свои нетленные произведения в голом виде. Это был своеобразный самошантаж: Виктор приказывал слуге забрать всю его одежду, чтобы исключить любой соблазн выйти из дома и отвлечься от работы. Добровольное заключение прекращалось только после написания определенного количества страниц.
А для других залог успеха и творческого настроя – хорошая физическая нагрузка.
Лауреат Пулитцеровской премии Филипп Рот, любит работать стоя и ходить кругами. Он утверждал, что для написания каждой страницы проходил около полумили.
Лев Толстой объяснял свое пристрастие к пахоте и косьбе обычной привычкой к движению. Если Толстой за день ни разу не вышел из дома хотя бы на прогулку, то к вечеру становился раздражителен, а ночью долго не мог заснуть. Верхом он не ездил, тренажерных залов в Ясной Поляне не предвиделось в ближайшие сто лет – оставались только упражнения с косой и плугом. В этом смысле особенно тяжело давались графу осень и зима с их вынужденным затворничеством.
Харуки Мураками
Впрочем, Лев Николаевич придумал себе занятие – рубить дрова. Зимой в своем московском доме в Долгохамовническом переулке писатель никому не позволял делать эту работу. Каждое утро он выходил во двор и рубил поленницу дров, а потом еще на санях привозил воду из колодца.
Писатель Харуки Мураками соблюдает строжайший режим: в период работы над книгой он встает в 4 часа утра и работает до 6. Днем он обязательно пробегает 10 км или проплывает 1500 м (а иногда совмещает одно с другим). После этого он читает и слушает музыку. Спать ложится в 9 часов вечера. И никаких изменений в режиме быть не может!
Иоганн Вольфганг фон Гете имел привычку каждый день купаться в реке Ильм, которая протекала рядом с его домом. Еще Гете обязательно открывал на ночь окно, а иногда даже спал на веранде, в то время как его современники и соотечественники считали сквозняки главным врагом здоровья. При этом Гете дожил до 82 лет и славился своей любвеобильностью даже в преклонные годы..
А вот — совсем противоположное мнение. Радуйтесь ленивые!
А Трумэн Капоте, автор «Завтрака у Тиффани», утверждал, что он «горизональный писатель». Потому как писал лежа в кровати в спальне или на софе в гостиной с сигаретой или чашечкой кофе. Затем кофе плавно переходил в чай, чай в херес, херес — в мартини и так до самого конца дня. Все свои творения он написал карандашом. И даже после того, как карандашу на смену пришла пишущая машинка, он все равно писал, лежа на диване.
Для многих авторов большая проблема — написать первые несколько глав. И они тратят на это недели.
Мэри Хиггинс Кларк может дать простой совет: «Расскажите историю. Когда вы напишите 50 или 100 страниц, вы сразу поймете, как правильно начать».
Владимир Набоков, любил творить стоя и записывал свои мысли на карточках. Эта система позволяла ему записывать сцены, не соблюдая никакой сюжетной последовательности и затем перестраивать их, как душе будет угодно. К примеру, для романа «Ада или Радости страсти» ему понадобилось около 2 000 карточек.
Борис Пастернак
Кстати, стоя за конторкой, работал и Борис Пастернак. Её и сегодня имеет возможность увидеть каждый, побывавший в его доме-музее в Переделкине. Может быть, в этом секрет его продуктивности как переводчика?
Привычки многих великих творческих людей выглядели вполне безобидно.
Например, Оноре де Бальзак настолько обожал кофе, что за день мог
употребить до пятидесяти чашек кофе без молока и сахара. Бальзак имел
обыкновение бросать в рот несколько кофейных зерен и преспокойно их
разжевывать. Кофе помогал писателю держаться в тонусе несколько часов.
Чарлз Диккенс всегда спал строго головой на Север, утверждая, что только так можно подзарядиться энергией.
Впрочем, в арсенале у Диккенса были и более экстремальные способы вызова вдохновения. О них – чуть ниже.
Орхан Памук. Знаменитый турецкий писатель как-то признался, что совершенно не может работать там, где живет. Привычка «ходить на работу» укоренилась в нем настолько сильно, что во время учебы в США, когда Памук жил в скромной квартире и никак не мог позволить снимать еще одно помещение под офис, ему приходилось идти на хитрость. Утром, перед тем как начать писать, Орхан завтракал, прощался с женой, выходил из дома, некоторое время кружил по окрестностям, затем возвращался домой и сосредоточенно, ни с кем не разговаривая, садился за письменный стол.
Александр Пушкин. Помимо знаменитой привычки рисовать на полях рукописей, Александр Сергеевич страшно любил во время работы пить лимонад. «Бывало, как ночью писать, – сейчас ему лимонад на ночь и ставишь», – рассказывал камердинер поэта Никифор Федоров.
Биографы утверждают, что композитор Рихард Вагнер имел привычку сочинять музыку в особой обстановке. Он окружал себя шелковыми подушечками и саше с цветочными лепестками, а в установленную в углу кабинета ванну с водой выливал флакон одеколона. Впрочем, весь этот будуар довольно точно передает куртуазную атмосферу вагнеровской музыки. Некоторые исследователи также открывают нам такую интимную подробность из жизни гения, как пристрастие к шелковому нижнему белью.
Рихард Вагнер
Некоторые писатели проходят через ритуал соприкосновения с любимым литературным произведением.
К примеру, Сомерсет Моэм перед началом работы читал «Кандида» Вольтера, а УиллаКэтер — Библию.
А другие, наоборот шокируют своими привычками и ритуалами:
Тот самый Чарльз Диккенс любил заходить в городской морг и проводить там целый день, наблюдая, как привозят тела покойных, а санитары готовят их в последний путь. Литератор также перечитывал в газетах подробности известнейших убийств и анализировал, что же могло произойти на самом деле.
Марк Твен настраивался на творчество с помощью лекций… на самые скользкие темы, например, «Размышления о науке онанизма» или «Обращение к бостонскому Клубу гигантского хрена».
Александр Дюма-отец имел довольно странную привычку: ежедневно в семь часов утра он съедал яблоко под Триумфальной аркой. Инициатором этого с виду бессмысленного ритуала был личный врач Дюма. Дело в том, что его пациент страдал бессонницей из-за своей чрезвычайно бурной и неорганизованной жизни. Необходимость вставать в шесть утра, чтобы дойти до арки и съесть проклятое яблоко, должна была побудить писателя ложиться пораньше и организовать свой режим.
Сальвадор Дали -великий живописец и скандалист тщательно старался сделать свою жизнь как можно более экстравагантной. Даже простую испанскую привычку поспать после обеда он переделал на сюрреалистический лад. Дали называл это «послеполуденный отдых с ключом» или «секундная сиеста». Художник садился в кресло, зажав между большим и указательным пальцами левой руки большой медный ключ. Рядом с левой ногой ставилась перевернутая металлическая миска. В этой позиции следовало попытаться заснуть. Как только цель была достигнута, ключ падал из разжавшейся руки, раздавался звон, и Дали просыпался. Он уверял, что секундный сон невероятно освежает, вдохновляет и дарит потрясающие видения.
Кстати, не исключено, что под этим даже есть кое-какая научная основа. Современные исследования доказали, что в момент перехода между дремой, которая является первой фазой сна, и глубокой второй фазой творческий потенциал человека раскрывается, он способен предложить совершенно неожиданные решения проблем, которые казались неразрешимыми. Если, конечно, кто-нибудь догадается его разбудить.
Вильям Фолкнер
Норвежский драматург Ибсен тоже имел довольно странные отношения со своей музой. Во время работы он периодически смотрел на портрет шведского драматурга Августа Стриндберга, которого люто ненавидел. Швед отвечал норвежцу взаимностью: он терпеть того не мог и обвинял в наглом плагиате. Ибсен, в свою очередь, называл Стриндберга психопатом, на что, кстати, имел некоторые основания. Август страдал манией преследования: иногда он резко оборачивался, выхватив из кармана нож, и грозил невидимым врагам. Когда друзья спрашивали Ибсена, что у него на стене делает Стриндберг, норвежец отвечал: «Знаете ли, не могу написать ни строчки, если на меня не смотрят эти безумные глаза!»
Никого не удивишь писателями, которые творят в состоянии алкогольного опьянения. Но вот у Фолкнера была более оригинальная творческая манера: он работал исключительно с похмелья. Этому искусству его научил писатель Шервуд Андерсон, когда они познакомились в Новом Орлеане. Дело было в разгар сухого закона, и Фолкнер подрабатывал бутлегером – нелегально торговал алкоголем. Они встречались с Андерсоном после полудня, пропускали по стаканчику, потом еще и еще. Уильям почти все время слушал, а Шервуд блистал красноречием. Однажды Фолкнер зашел за другом не в обычное время, а прямо с утра и застал его в странном, почти экстатическом состоянии: тот быстро-быстро записывал что-то. «Если так живут писатели, то эта жизнь для меня!» – подумал будущий классик американской литературы и позаимствовал у Андерсона секреты мастерства.
По части извращений всех, пожалуй, сумел переплюнуть немецкий поэт и философ Фридрих Шиллер, который не мог писать, если ящик его письменного стола не был набит… гнилыми яблоками. Гете, друг Шиллера, рассказывал: «Однажды я пришел навестить Фридриха, но он куда-то отлучился, и его жена попросила меня подождать в рабочем кабинете. Я сел в кресло, облокотился о стол и вдруг почувствовал резкий приступ тошноты. Я даже отошел к открытому окну, чтобы подышать свежим воздухом. Поначалу я не понял причины этого странного состояния, а потом догадался, что дело в резком запахе. Скоро обнаружился и его источник: в ящике стола у Шиллера лежала дюжина подпорченных яблок! Я позвал было слуг, чтобы они убрали безобразие, но мне сказали, что яблоки тут положены специально, что иначе хозяин и работать не может. Вернулся Фридрих и все это подтвердил!».
Агата Кристи
В альтернативу тишине и уединению, Элвин Брукс Уайт, автор книги «Паутинка Шарлотты», любил писать в гостиной, где собиралисьвсе домочадцы. Он говорил, что ему нравится писать под болтовню и смех близких: «Писатель, который ищет идеальные условия для работы над книгой, умрет, так и не написав ни слова».
А у Агаты Кристи долгое времяне было даже рабочего стола. Например, когда журналисты пытались добиться интервью после публикации ее знаменитого романа «Убийство Роджера Экройда», писательница из скромности была вынуждена отказать.
Зато Агата Кристи писала в любом месте и в любой самой неудобной позе.
Иными словами, всеобщего рецепта, видимо, нет. А это значит, что если вам удобно сочинять стихи, стоя на голове, сочинять музыку в общественной бане или писать пасторальные пейзажи, слушая тяжёлый рок – не переживайте. Это тоже вариант нормы.
Главное — чтобы муза приходила. А благодарные почитатели таланта поймут, примут и простят.
