Все спрашивают, почему меня не было в первый день чтения приговора Савченко, что все это значит, и всегда ли в России приговор зачитывают так долго и невнятно. В том и дело, что всегда. Это номер, который нужно просто отбыть. На слух текст все равно никто не воспринимает, копию приговора адвокатам чаще всего вручают в тот же день, по ней потом и пишется апелляция. В нашем случае, поскольку апелляцию мы не подаем, не будет даже этого этапа. Единственная интрига ожидается в самом конце – какой именно будет итоговая цифра срока – и то это интрига только для ватных телеканалов, на работу защиты и судьбу Надежды это ни в малейшей степени не влияет.
Одним словом, в эту оперу можно ездить к третьему акту, все равно ничего не потеряешь. Я так и собираюсь сделать. Только что прилетел в Ростов-на-Дону. Аэропорт открыли после катастрофы меньше суток назад. А в понедельник были более насущные дела: в Праге сейчас проходит большой адвокатский семинар. Адвокатское сословие, с его традициями и его солидарностью – едва ли не единственная наша защита внутри России. Я воспользовался случаем рассказать коллегам о деле Савченко и заодно о деле Карпюка и Клыха и других украинских делах. Адвокатов с таким опытом как у Резника или Клювганта, вообще-то трудно удивить судебным бесстыдством, но Донецкому суду в моем пересказе это, кажется, удалось. Теперь у меня есть уверенность, с одной стороны, в поддержке со стороны сообщества, а с другой – в том, что наши подзащитные, в случае чего, также не останутся на произвол следствия и суда. Пул российских адвокатов, готовых защищать по политическим делам украинцев, особенно в Крыму, будет расширяться. Адвокатская взаимовыручка и порука – великая вещь.
Что касается дела Надежды Савченко, то по нему осталось не так много работы. После того, как на прошлой неделе освободить Надежду призвал лично Барак Обама (как раз накануне я опрометчиво сказал в эфире Эспрессо-тв, что это в принципе невозможно – президенты США не делают таких заявлений) нам мало чего остается желать в смысле усиления международной поддержки. Завтра в Москву прилетает Керри. У меня есть точная информация, что одной из тем переговоров будет освобождение Савченко. Многие говорят про варианты обмена, но на самом деле это уже не важно. Мы достигли точки, когда России с каждым днем будет все неприятнее и дороже удерживать Надежду. Слишком многие вопросы будут блокироваться нерешенной «проблемой Савченко», и это касается не только минских переговоров. С вынесением приговора теряется возможность неопределенно долго тянуть время. По моим ощущениям, сейчас именно российская сторона объективно больше заинтересована в обмене Савченко на кого-то из россиян, чтобы объяснить внутренней аудитории, зачем отпускать осужденную бандеровку-убийцу. То, чего требуют американцы и европейцы, это не обмен, это безусловное и немедленное освобождение. Но какими внешними декорациями его обставить, Россия и Украина могут договориться сами.
И еще две новости. Илья Азар опубликовал интервью с боевиком ЛНР с позывным «Илим». Почитайте. Я не могу быть на 100% уверен, что этот человек не выдумал все с начала до конца, но вообще-то очень похоже на мою собственную реконструкцию событий. Особенно в главном, в том, что касается последовательности эпизодов. Сперва Савченко взяли в плен, потом был обстрел и гибель журналистов. Только не надо сразу возбуждаться и предлагать нам писать в суд о вновь открывшихся обстоятельствах. Приговор обвинительный не потому, что у нас было мало доказательств. Эта история интересна скорее тем, что показывает, как в дальнейшем будут понемногу всплывать все новые и новые подробности дела, обкладывая нынешний суд по кругу красными флажками.
И с Боингом МН-17, кстати, будет так же. Их предупреждали.
И наконец, главное на сегодня. Гораздо важнее приговора, и то, что, я верю, проживет дольше него. Надежда Савченко поручила мне подготовить законопроект, который будет от ее имени внесен в Раду в ближайшие месяцы. Речь идет о возвращении в уголовный процесс Украины суда присяжных. То, что под этим названием существует там сейчас – стыд и слезы. Я обсуждал это со многими украинскими юристами, и ни у кого не нашлось доброго слова для процедуры, когда трое заседателей уходят обсуждать приговор вместе с двумя профессиональными судьями.
Похожая модель существует в Германии, но в украинских условиях и в том виде, как его записали в КПК, это нежизнеспособный мутант. Конституция Украины определенно обещает полноценный суд присяжных, его классическую модель. Должно ли в современном суде присяжных быть 12 или меньше – вопрос для обсуждения, но это уже детали. Первый драфт проекта вместе со мной согласились подготовить Borys Babin – бывший представитель Украины в ЕСПЧ, и мой учитель Сергей Пашин, человек, готовивший восстановление суда присяжных в России в 1993 году. Проект – это еще не закон, против самой идеи будет масса возражений и поправок, но если кто-то первым не бросит зернышко, то ничего и не вырастет. У Надежды Савченко, на себе испытавшей, что такое «профессиональный» суд, может быть больше чем у кого-либо из депутатов есть моральное право поднять вопрос о суде присяжных. Надеюсь, к тому времени, когда мы закончим проект, Надежда уже будет с нами и сможет сама поставить под ним подпись.
