Кто бы мог подумать, что спустя десять лет, когда всё уже отболело и умерло, мы встретимся в этом огромном городе. Мы сидели на лавочке в метро, мимо шумели уходящие поезда, периодически призывая нас к молчанию.
- У тебя никого нет?
- А у тебя?
- И у меня…
Откуда взялся здесь этот огромный чёрный пёс, я так и не поняла, но он уверенно подошёл к лавочке, на которой сидели мы, и улёгся у моих ног.
- Женщина этого знака сведёт с ума мужчин в возрасте от шести до ста лет, и даже собак – он засмеялся, находя свою шутку удачной. Я тоже засмеялась, в гороскопе так и было написано: от шести до ста, а про собак это он уже сам добавил.
Пёс приподнял голову и недружелюбно посмотрел на моего собеседника.
- Ого, у тебя, кажется, появился телохранитель.
Пёс спокойно приподнялся и положил голову прямо мне на ноги.
Мы затихли. Воспоминания уже не развлекали нас. Пёс и не думал уходить, продолжая «охранять» меня.
- Так помолчи, пожалуйста, – попросила я пса. - Никто не собирается на меня покушаться…
Пёс обиженно посмотрел, но всё-таки перестал облаивать всех подряд.
- Он тебя слушается!
Мы ещё немного посмеялись, и решили разбегаться по своим веткам-направлениям. Пёс пошёл за мной, было уже не смешно - на нас оборачивались.
- Оставайся здесь, не ходи за мной, – строго сказала я псу.
Пёс вздохнул, сел, с укоризной посмотрел мне в глаза, но дальше не пошёл. Я вошла в вагон, вклинилась между двумя толстыми тётушками в шубах.
- ….конечная, - объявил голос, выводя меня из дрёмы.
Я вышла из вагона и чуть не упала – пёс сидел передо мной, в его глазах мелькали почти человечьи лукавинки.
- Здрасте! И как ты здесь оказался? Только этого не хватало….
Я сделала вид, что не заметила пса и рванула к выходу. Мне повезло, автобус стоял на остановке, и народу почти никого. Я проходила через турникет, когда под ногами прошмыгнуло чёрное знакомое существо.
- Девушка, за собак надо платить! – желания спорить не было, и собачий проезд был оплачен..
Я смотрела в тёмное окно автобуса, а пёс лежал рядом, словно всегда так и было. Почему-то мне не страшно по ночам. Наоборот. Тихо, огни в домах ласково-тёплые. Звёзды мерцают холодными льдинками, луна плавает по облакам, воздух, очищенный от дневной суеты бодрит и радует. Ботинки скрипели по свежевыпавшему снегу, а сзади чуть поодаль плелся пёс, да и то сказать, плёлся – конвоировал. Я остановилась и повернулась к нему:
- Ну, и куда ты идёшь? Я не могу тебя взять к себе. У меня у самой нет дома, понимаешь? Я даже хомячка не могу завести. Извини, дружище, не могу…
На душе стало паршиво, словно от подлого предательства, я ускорила шаг, потом побежала, как от самой себя, с диким отчаянием от чего-то спастись… Глупо, куда можно убежать, если с детства у тебя слабая дыхалка? Пёс остановился рядом, эта гонка нисколько не напрягла его, даже развеселила. Он заглянул мне в самую душу: возьми, мол, не пожалеешь… Мороз усилился и злобно пощипывал нос и щёки, ветер начал колоться, и снежинки как-то сразу тоже оскалились. Пёс смотрел на меня. Так и мы стояли среди этой начинавшейся метели, словно от моего решения зависело очень многое.
- Ну, идём, – махнула я рукой. - Не свинья же я - оставлять живое существо в такую погоду на улице. А деньги за квартиру, можно хозяйке лично относить, то-то обрадуется…
- Входи, - я открыла дверь, пропуская пса вперёд.
Пёс не сдвинулся с места. Я уже переобулась и включила на кухне свет, когда заметила, что пёс так и остался стоять в прихожей.
- Заходи, не бойся! – пригласила я его ещё раз.
- Мне бы лапы помыть, грязные ведь… - спокойно ответил пёс.
- Ш-ш-ш-что? – я медленно сползла по стенке. – Что помыть?
- Лапы, – повторил пёс.
У меня в глазах потемнело, а потом заплясали разноцветные бабочки…
- Этого я и боялся, - вздохнул пёс, когда я открыла глаза и с непониманием уставилась на этого волкодава.
В моей маленькой квартирке он казался гигантским, и мне стало страшно: «А вдруг он бешеный, разорвёт меня на клочки-кусочки…»
- Не разорву, я добрый, – прочитал мои мысли пёс.
«Чур меня! Вот живут же люди по-человечески, а меня вечно на приключения тянет…»
- Так, где можно лапы вымыть? - нетерпеливо спросил пёс.
- В ванной…
Пришлось выделить отдельный тазик и большое полотенце - не дворняжка, чай.
- Ну, идём кормиться. Только я кухарка ещё та, – предупредила я пса.
- Я неприхотливый, буду и хлебной корке рад.
Я разогрела гречку с котлетами. И поделила: большую часть ему и три котлеты, а то, что осталось и котлетку – себе. Для голодного, бездомного пса он ел слишком медленно, хотя внешний вид оставлял желать лучшего. Он был похож на волка, размером с ньюфаундленда. И серыми глазами, что вообще было странным для собак. Когда тарелка оказалась чисто вылизанной, пёс внимательно посмотрел на кастрюльку, недавно ещё наполненную кашей… Порывшись в чемодане, я отыскала старый плед и огромный шерстяной свитер, который был почти платьем - самое то. Я шарила по комнате глазами, стараясь понять, где же постелить, и словила себя на мысли, будто собираюсь спать в одной комнате не с собакой, а с мужчиной… Так ведь она, вернее он, говорящий, а раз говорящий, значит, вроде как и не животное уже… Был бы обычным можно было без всякого чувства неловкости стелить в прихожей….
- Ну, и стели, - сказал пёс, заглядывая в комнату. - Можешь со мной не церемониться.
- Там дует.
- Не больше, чем на улице. Стели, а то я устал и спать хочу.
- А чего это ты раскомандывался? – меня, как будто подбросили. – Сейчас, вообще выгоню за дверь, будешь спать в подъезде.
- Не, выгонишь, - зевая, сказал пёс. - Ты добрая.
- Ещё чего! Нашёл Мать Терезу, вот даже собаки заблуждаются по поводу моей доброты…
- Время покажет, – перебил пёс. - Вот здесь тогда стели.
Я стала переодеваться и заметила, что пёс наблюдает за мной не по-собачьи - с интересом. Пришлось переодеваться на кухне... Сладкий сон был разбит на мелкие осколки, и уже невозможно было его вернуть или вспомнить, когда меня коснулась мохнатая лапа и голос из чёрной морды сказал, очень вежливо, но настойчиво:
- Я, конечно, извиняюсь, но до ветру надо - терпеть сил никаких нет….
- Ой, мама, что за наказание, сегодня выходной, я хочу отоспаться…
- Но, не могу же я делать свои дела в квартире…
И почему я не завела хомячка! Пришлось одеваться и идти в промозглое утро. Пёс отлучился ненадолго и вернулся, радостно виляя хвостом. Раз уж оказалась на улице, дошли до круглосуточно работающего магазина, запаслись провизией и отправились домой. Пакеты с едой были непривычно тяжёлыми, раньше я покупала понемногу, я опять с тоской подумала про хомячка.
- Давай сумки понесу, - предложил пёс.
- Ты, чего - дрессированный?
- Воспитанный… - Пёс взял пакеты и понёс, словно для него этого было привычным делом.
«Да, хомячок вряд ли оказал такую услугу, но и ел бы гораздо меньше», - опять подумалось мне.
- Хомячок не сможет защитить тебя, а я смогу, – прорычал сквозь пакеты пёс.
- А давай, я назову тебя Хомячок?! – издевательским голосом спросила я.
Пёс остановился и посмотрел на меня: «Ты, что, дура?» - вопрос чётко читался в собачьих глазах.
- Ну, а как я буду тебя называть?
- Принц. Ты же искала принца? Вот я и пришёл.
- Понятно, тогда я - Лягушка-царевна…
- Нет, ты Спящая красавица…
Я вздрогнула - меня так дразнили в детстве из-за моей медлительности. Мы дошли до дома, когда из подъезда выскользнули два неприятных субъекта, и направились ко мне явно не с добрыми намерениями…
Один из них приложил палец к губам:
- Не ори, а то прирежу…
Второй протянул руки, когда из-за меня послышался рык, от которого у меня самой коленки поджались. Дальше я не поняла, что произошло. От сильного толчка я оказалась на земле, вскрик, возня и топот убегающих ног, всё это сквозь шум в голове - я ударилась головой об угол двери… Я встала, подобрала пакеты, пса не было рядом… Я потрогала ушибленное место, на руке оказалась кровь, тёплая и липкая… Я не знала, что делать… Пса нигде не было. Хотела его позвать, но потом передумала и поплелась к лифту. Рана оказалась так себе, но болела сильно… Как Щорс с перевязанной головой я воевала с продуктами, думая о том, что бы приготовить моему защитнику повкуснее. И я не сомневалась, что он вернётся. Всё уже остыло, и я начала беспокоиться - оделась и вышла во двор. Я пошла наугад. Ноги уже ныли, и сумерки мешали отчётливо видеть, а я упрямо петляла среди домов в надежде на встречу с Принцем. И не нашла… Лифт неохотно раскрыл двери, запуская меня в свою узкую пасть, пропыхтел несколько этажей, дверь открылась…
- Ну, и где ты была? – недовольно спросил пёс.
- Тебя ходила искать.
- Зачем? Ты должна сидеть и ждать!
Возмущение волной накатилось на меня, и я уже раскрыла рот, чтобы выпалить всё, что оказалось в тот момент на языке, когда пёс поднялся на задние лапы и, став выше меня на целую голову, лизнул в щёку. Я подавилась словами и застыла истуканом, огромная пасть действовала как нельзя лучше для охлаждения пыла. Но нежность его… была почти человеческая с нотками благодарности за что-то… Ели мы в тишине. Пёс хоть и говорящий, оказался неразговорчивым. Тоже мне радость - молчать я и без него могла бы… Утром и вечером мне поневоле приходилось гулять на свежем воздухе. Дом стоял далеко от дороги, посягая на незначительную территорию парка, который располагался здесь с незапамятных времён. Постепенно я всё больше и больше находила приятного в этих прогулках, а скоро они совсем перестали быть мне в тягость. Принц набрал сил, шерсть стала гладкой и блестящей, вечерами мне нравилось чесать её специальной щёточкой. Однажды я набралась храбрости, и спросила принца, как так получилось, что он выучился говорить по-человечьи.
- Потому что всегда умел, - после долгого молчания ответил он.
- Как это?
- Потому что я – человек.
- Что? Кто ты?
- Человек. Заколдованный. Одна ведьма заколдовала. Я её любовь отверг, смеялся над ней… А она говорит, пожалеешь, превращу тебя в пса, огромного, чтобы все боялись и гнали тебя прочь, чтобы места себе нигде не мог найти. А если найдёшь, то, если полюбят тебя, то опять человеком станешь. Я посмеялся тогда, предложили ей психушку. А через пару дней я напился и до дома дойти не смог, так в песочнице и уснул. А утром дворник разбудил метлой. Я давай на него лаять… даже и не сразу понял, что случилось…
- Врёшь ты всё, это только в сказках бывает. Это невозможно, что бы в наше время…
- Я тоже не верил. Но десять лет скитаний убедили меня в обратном. В том-то и беда. Мы говорим, что этого быть не можем, не потому, что знаем об этом наверняка, а потому, что думаем - такого быть не может. Если тебе рассказать все, что я узнал, то у тебя просто голову снесёт. Люди много чего не знают, и, может быть, в этом их счастье… и несчастье тоже – подумав, добавил Принц.
- Но…
- Не спорь. Если хочешь, прогони. Я не обижусь. Я тебе уже даже за то благодарен, что ты меня на зиму приютила. А сейчас весна, на улице тепло…
Прогнать? Не могла я его прогнать, я привыкла к нему. К его молчаливости и понимающему взгляду, к редким, но едким замечаниям, готовить ему что-нибудь вкусненькое и видеть с каким аппетитом он уплетает мою стряпню, сидеть с ним в обнимку перед телевизором, или читать книгу, положив на него ноги, как на пуфик. Прогнать теперь, когда, оказывается, он и не собака вовсе… И он остался. Четырёхлетний Мишка играл в мяч, когда во дворе показалась машина… Потом как на плёнке, прокрученной на медленной скорости: мяч летит под колёса иномарки, Мишка за мячом, крики, чёрное пятно стремительно метнулось за ребёнком, визг тормозов и страшная тишина, ненормальная, нечеловеческая… Никто не шевелился. Из машины никто не выходил, пока не раздался Мишкин плач. Просто напуганный он лежал, и ни единой царапины. От Принца не осталось живого места, но он был Живой, живой, понимаете!.. Денег откладываемых на квартирку, как раз хватило, чтобы оплатить операцию. Принца собрали по кусочкам, зашили и склеили. Но прошёл уже месяц, а лучше не становилось. Врач сказал, что бесполезно держать его в больнице и лучше сделать укол, чтобы не мучился. Я отказалась, и забрала его домой. Написала заявление на отпуск. Принц лежал на единственной в доме кровати - я постелила себе на полу. Я превратилась в самую усердную медсестру. Куда подевались мои нескладность и нерасторопность?.. Но Принц не поправлялся. Даже глаза не открывал.
Вконец измученная я целовала его морду, слёзы тонули в чёрной шерсти.
- Пожалуйста, миленький, открой глаза!.. Живи, пожалуйста! Я не могу без тебя, слышишь, не могу! Я люблю тебя… мой хороший… родной… пожалуйста!..
Пёс молчал. Мне казалось, я сама умру, да лучше бы так и было. От осознания, что ничем не можешь помочь любимому существу, избавить его от боли, становилось невыносимо. Где эти чёртовы колдуньи?! Пусть возьмут мою кровь, жизнь, но только пусть он останется жить, пусть даже собакой, мне всё рано, но только пусть живой!.. Когда слёзы перестали выкатываться на Свет Божий, я уснула, свернувшись калачиком, возле почти безжизненного тела…
- Эй, просыпайся, – голос слабый, но до боли знакомый звал и тащил меня из сна.
Выбираться оттуда не хотелось, там Принц был живой и здоровый. Мы бежали по лесной дорожке, усыпанной горящей осенней листвой, и путь наш лежал в небо, где тёплым светом приветливо манила открытая куда-то дверь…
- Просыпайся… - я почувствовала, что меня кто-то толкает в плечо.
Я открыла один глаз, и снова закрыла.
- Не пугайся, это я…
Я открыла глаза. Непривычная трезвость мысли воцарилась в голове. Побитый, в ссадинах шрамах и синяках лежал голый мужчина и смотрел на меня серыми глазами. Чёрные длинные волосы змейками разметались по кровати. Природа, должно быть, очень старалась, когда лепила это тело - Микеланджело обзавидовался бы…
- Ты уверена, что?..
- Конечно! Если я полюбила собаку, разве я не смогу любить человека?
