Когда у общества берут анализ на наличие свободы слова говорить за «среднюю температуру по палате» бесполезно. Свобода слова штучна, она имеет имя, место и время. И чем громче имя, чем известнее место и чем важнее время, тем сильнее штучность запрета затмевает разрешённую вседозволенность серых масс.
Был ли запрещённый ныне тележурналист порядочным человеком, когда находился под светом софитов? Нет.
Он зарабатывал. Деньги. Что не противозаконно. А то, что немного ложил себе в карман мимо кассового чека – не более чем общепринятая практика на отечественном ТВ. Спросите у собственника 5 канала – там почти весь штат официально получал чуть больше минималки, остальное – разносилось в конвертах. Полгода назад один свидетель рискнул признаться. Но тема информационной бомбой правдорубного Минстеця в народную массу не попала - остальные лица канала сделали вид, шо не заметили взрыва.
Он зарабатывал. Имя и влияние. Что противозаконно. Для вождей, которые хотят, чтобы звёзды зажигались только с их разрешения. Стоя на коленях. Пусть даже получая за это деньги. Сильно прошедшие мимо кассы.
Он прыгал по телевизорным кнопкам, повышая личную рентабельность по обоим пунктам. С каждым поворотом, повышая удои на счету и вес в зомбоящике. Президенты и правительства менялись, но каждый искал выходы на него. Его покупали, с ним считались, перед ним заискивали и на него давили. Команда Януковича навязала ему бизнес-партнёров, тремя колоннами заставляла садить в эфир своих спикеров, но так и не додумалась перекрыть ему кислород. Ни долларовый, ни частотный.
Он умудрялся бегать под проливным дождём, успевая обслуживать двух господ, заткнув умением за пояс бездельника Труффальдино. При этом выходя каждый раз сухим из воды. Да и, будем говорить откровенно, даже умудряясь сохранять рейтинг. Сохранить лицо в нашей политической журналистике удавалось немногим. Он работал одной рукой на Тимошенко, но второй мочил её помойными ртами из Партии донецких районов. Он манипулировал трендами и задавал их. Он сталкивал всех лбами с профессиональным интересом и на заказ, но при этом дружил со всеми. Не говоря ничего, он становился лучшим телеведущим. Говоря что-то, он подменял собой самый проплаченный и предсказуемый всеукраинский соцопрос.
Как это часто бывает, прозрение пришло к нему слишком поздно. Нельзя апеллировать к общественному мнению после того, как ты слишком долго играл им як цыган сонцэм. После того, как следствием олигархического сговора одного бензиново-банковского капиталиста с шоколадно-президентским, стало нажатие кнопки «delete», и нашего героя забанили даже там, где по закону жанра должны были оставить в качестве раздражителя, он возопил к справедливости. И теперь уже было за шо – впервые за крайние годы его эфиры наполнились не только штампованными лицами искусственных говорителей ртом, но и свежей кровью. И шо самое главное – мыслью.
Мы забыли убогость вчерашнего дискурса с говорящими макаками вроде Лукьянова, тупящими симулякрами вроде Королевской и живыми трупами вроде Симоненко. Мы познакомились с десятками новых политиков, интеллектуалов и смыслообразоваталей, которые уже сейчас формируют настоящее, добровольное общественное мнение, а не проданное тебе из ящика за твои же деньги. И пусть эти лидеры мнений не сидят в парламенте и правительстве, их устами говорят те, кто убивает в информационном пространстве будущее двуличных членов парламента и правительства, а их идеями сейчас наполняются умы тех, кто скоро заменит этих безнадёжных двуличных членов.
Его можно ругать, плевать в его двухпаспортную рожицу на экране и хвалить за раскрученные медийные проекты, одни их лучших в Украине. Для кого «увы», а для кого «очевидно» лучшие. Уже только потому, что именно вокруг них рвутся глотки, ломаются копья, мечутся в запаре пришпоренные шестёрки-фискалы и гудят интернеты. Он – высшая лига. Извините, кому не нравится – других футболистов эфира у нас пока почти нет.
То, что его уничтожает нынешний президент так же очевидно, как и то, что это обязательно вылезет ему боком. Не этому, а тому. Который всем своим недюжинным артистизмом и влажными от притворства глазами вещает с заставки запрещённой ныне телепрограммы об «отдать життя за ваше право говорити». И не важно, что затягивает петлю на шее журналиста не сам президент, а его ставленники в ГФС и Госслужбе занятости. Именно президент втолкнул в кресло главфискала человека, искажающего данные о своих активах за границей. Наверное, чтобы в рамках реформаторского эксперимента его подопечный, теневой владелец лондонских апартаментов, чуть-чуть превратил налоговую службу в полезный комитет по цензуре. А то гляди как эти журналюги разгулялись без темников и налоговых проверок, никак не поверят в путинскую угрозу, благие намерения и не согласны дальше слушать щедрые обещания обещать «жити по-новому».
Можно укорять нашего подзащитного во многом, и автором этих слов, напрочь лишённого такого недостатка как политкорректность, делалось это не раз и с презрительным отвращением. Но справедливости ради. Ни один из популярных политических ТВ-проектов крайней десятилетки не дал стране большего числа откровений. Никакое критикующее нынешнюю власть говно, но ищущее способов войти с нею во взаимовыгодный оргазмирующий договорняк, вроде иезуитски именованного канала «Уркаина» или кремлядской сивухи «двВести», не считая откровенно вирусные типа палата №17 и нетонущий своей специфической консистенции «цвИнтер», не дало настоящей альтернативы. Он дал. На фоне чвякающих мутантов, он показал и иное телевидение. Где, втискиваясь между партером и галёркой, появились политики новой Украины. Выставляя на посмешище уродов, он упростил информационно-понятийное пищеварение плебсу. Он злоупотреблял противопоставлениями, взвинчивал диссонансы и раскачивал резонансы. Но и лечил от слепоты уверовавших, срывал покровы с нагримированных и предоставлял возможность самоизобличения притворяющимся.
Если он не платил налоги, пусть разорвёт его украинская налоговая служба британским флагом на вечную жизнь вне оффшорной юрисдикции. Но только на одном судебном заседании, заслушивая показания журналиста 5 канала о зарплатных конвертах. Следом за перекрёстным допросом руководителя проекта «Вести» Гужвы, удивляясь его басням о безвозмездном финансировании его убыточно-пропагандистской газетки, осуществляемой через сеть фирм-однодневок.
Прекрасно, что на примере Шустера Украина поднимет вопрос свободы слова именно сейчас – после формальной победы над злочынным режимом и после слишком частых проявлений фактической реинкарнации режима под другими фамилиями. Проглотить такой наглый наезд, нелепо прикрываемый какими-то формальными зацепками, общество не имеет права.
Прискорбно, что Украина будет бороться за свободу слова и защищать её от посягательств именно на примере Шустера – журналиста, который слишком часто играл двойную игру. Когда возвышаешь ставки собственной репутации в разговорах о высших демократических ценностях, первейшей из которых является свобода слова, нет места заказушным манипуляциям. И не важно – оплачены ли они по теневому прейскуранту или протянуты в эфир по команде из Администрации президента.
Пусть Шустер останется. Запрет на работу журналистом – высосанный из шоколадного батончика повод.
Пусть Шустер уходит. Тогда его место быстрее займут новые, украинские, харизматичные, образованные и смелые журналисты. Завоюют свою аудиторию, сделают себе имя и докажут, что страна выздоравливает. Невзирая на толкотню у телефонного аппарата где-то на Банковой или Грушевского со списком угроз и спецназами в дорогих носках на выбор.
Не всем дано допрыгнуть до наивысшей планки в журналистике, которую установил в нашей стране Георгий Гонгадзе. Да и лучше, чтобы не было больше людей, повторивших его судьбу. Да минует чаша сия искателей истины в новейшей Украине и пусть наши острые на язык аналитики, дотошные расследователи и хитрые интервьюеры никогда больше не становятся на столь опасную грань профессии. Пусть те, которые придут по следу неоднозначного итальяно-канадско-украинского журналиста, помнят – начнут мерять их честность и независимость его мерилом, шкалой Шустера, проверяя многократно на наличие двойного дна. Даже признанные корифеи в стандартах профессии не имеют индульгенций в стандартах порядочности. Об этом нужно всегда помнить украинским журналистам.
