«Крымская автономия показала свою неэффективность для Украины» - Игорь Семиволос

Может ли Турция способствовать деоккупации Крыма? Чем отличаются претензии Турции к части Кипра и России – к части Украины? Что не так с крымской автономией в составе Украины?

– Нужно смотреть не только на отношение Турции к крымским татарам, но и на отношение крымских татар к Турции. Наши исследования говорят о том, что крымские татары смотрят на Турцию, с одной стороны, как на важнейший ресурс в продвижении своих интересов, а с другой – как на часть исторической памяти.

​Официальную позицию Анкары по отношению к крымским татарам стоит разделить на два этапа: до аннексии и после. До аннексии для крымскотатарских национальных органов, особенно Меджлиса, Муфтията, значительной и очень важной была институциональная поддержка Турции. Конечно, была и финансовая поддержка. После аннексии ситуация несколько изменилась. В 2014 году Турция достаточно прохладно отнеслась к украинскому вопросу, Эрдоган воспринял революцию через призму своих проблем.

– Без восторга?

– Мягко говоря. Турецкое посольство, которое всегда традиционно выступало с речью за интересы крымских татар на итоговой годовой встрече, в 2014 году решило отмолчаться. Ситуация начала меняться в 2015-м. Это связано с турецкой миссией в Крым, когда российские оккупационные власти позволили ей приехать. Миссия подготовила разгромный для России отчет, где четко сказано об ущемлении прав крымских татар. Усилилось внимание официальной Анкары к крымскотатарскому вопросу, улучшились отношения между Украиной и Турцией.

– Насколько турецкому президенту легко говорить о территориальной целостности Украины, когда одновременно Турция состоит в кипрских переговорах (территориальный конфликт между греко-киприотами и турко-киприотами по отношению к острову Кипр – КР) уже на протяжении 44 лет? По сути, Турция говорит о турецкой части Кипра примерно то же, что Россия говорит о Крыме.

​– Турция игнорирует это противоречие. Она исходит из того, что крымские татары – это родственный народ. В Турции живет значительная часть выходцев из Крыма, которые являются избирателями и формируют повестку дня. Поэтому есть смысл считаться с их интересами.

– Может ли история с решением кипрского вопроса послужить позитивным или негативным примером для крымского?

– Пожалуй, нет. Решение кипрского вопроса крутится вокруг Евросоюза, и там есть свои «пряники». Здесь также играет роль нежелание Греции видеть своих соотечественников-турков частью европейского пространства. Это уже некое отторжение. Крымская проблема связана с более очевидным вопросом интервенции, аннексии. Она должна решаться в рамках международного права.

​– Была ли в Крыму сегрегация до аннексии?

​– Да, но ее создавали не сами крымские татары, а власти Крыма. Была политика, которая ограничивала возможность крымских татар проживать на некоторых территориях, крымские татары имели меньше прав на работу, прописку и так далее. Все это привело к формированию поселений. Но нужно отметить, что за 23 года независимости Украины в Крыму произошли серьезные позитивные изменения. Активность крымских татар приводила к повышению активности гражданского общества в Крыму в целом.

– Может ли в будущем существовать крымская автономия в таком виде, в каком она существовала на протяжении 1991-2014 годов?

– Очевидно, нет. В том виде автономия показала свою неэффективность для Украины. Вопрос в том, как мы видим в будущем систему взаимоотношений между большинством населения и коренным народом. Дискуссия о создании крымскотатарской национальной автономии в составе Украины как раз об этом: как сохранить крымскотатарскую культуру и при этом не ограничить права остального населения полуострова.

– Сколько времени вы можете отвести решению крымского вопроса? Десятилетия?

– Нет. До аннексии большинство конфликтов в Крыму были ресурсного характера, то есть их можно очень быстро разрешить. Носителей идей «русского мира» там было немного. Большинство – просто советские люди, для которых важно решение только их насущных проблем. Я не думаю, что ситуация в корне изменилась. То, что люди сейчас из рациональных соображений приняли российскую оккупацию, не значит, что они будут отстаивать ценности «русского мира», когда Крым вернется под контроль Украины. Они точно так же примут ценности украинской демократии.