Политическая память Григория Явлинского внезапно вынесла наружу воспоминание о разговоре с Путиным уже после «выборной» спецоперации.
- Владимир Владимирович, вы понимаете, что мы приблизились к войне? – спросил Путина Явлинский, чернея от безнадеги.
- Да. И мы в ней победим.
В этом диалоге прекрасно и ужасно все. Во-первых, политик федерального уровня, принимавший участие в путинских игрищах, должен понимать, что война де-факто уже идет. Россия воюет по трем направлениям: на украинском фронте, сирийском и информационном. Последний фронт вообще не имеет границ, раскинувшись по всему миру паутиной лжи, дезинформации и хакерских атак, доходя до вмешательства в выборные процессы в суверенных странах. Есть и четвертый спец-фронт, где разбрызгивают яды «рыцари плаща и кинжала» и совершают кровавые вылазки прикормленные чекистами террористические мартышки. Во-вторых, десятилетиями длящаяся спецоперация по удерживанию личной и корпоративной власти, превратила визави Явлинского в мирового изгоя, дрейфующего на тающей политической льдине с единственным сценарием клинического повышения милитаристских интонаций. Эта ядерная льдина, перед тем как растаять окончательно, должна обязательно шарахнуть в кого-нибудь в отместку за постоянные унижения и сужение коридора возможностей. Риторика Третьей мировой – последний арсенал лубянского ископаемого, почуявшего истечение своего исторического времени еще на исходе «второго срока», и предъявившего оскал реваншиста на мюнхенской трибуне в 2007-м, а позже – в имперских войнах с Грузией и Украиной.
Сам ответ Путина на данный вопрос можно трактовать по-разному. К примеру, объявить его истинным «борцом за мир», жаждущим «придушить гидру мировой войны» и тем самым победить. Но, если суммировать все его выступления последних лет, отбросив политесы и вычеркнув откровенное вранье, коего наберется 99% от произнесенного, вывод получится прямо противоположный. Путин готовит население к войне. А возгонка победобесных истерик – всего лишь одна из деталей, эффективно настраивающих «промытое» общество на неизбежный «последний и отчаянный рывок». «Мы уже победили, и можем повторить» - вот главный лейтмотив неофашистского фюрера, загнанного в угол и истерящего столь громко, что отголоски его буйства отчетливо слышны в кабинетах западных лидеров. Иногда болящего навещает госпожа Меркель и позванивает в палату Макрон, но это делается исключительно для того, чтобы наш психический не остался без присмотра и не совершил непоправимых манипуляций с ядерной кнопкой. С обострившимся надо поддерживать трепетные контакты, увещевать, гладить по головке и вовремя вводить успокоительные. Можно даже назвать «хозяином мировой арены». Или не назвать, а позволить распиарить явно заказанную Кремлем статью. Пусть тешится – лишь бы не удовлетворял интерес к ядерному чемоданчику.
Серьезным признаком дрейфа путинской льдины в сторону глобального конфликта является и назначение сына Николая Патрушева – Дмитрия – на министерский пост. Тут дело не в сельском хозяйстве, которое никогда не было прибыльным, хотя, судя по разграблению Патрушевым-младшим Россельхозбанка, грядущее бедствие в данной сфере обещает быть поистине масштабным. Дело в знаковости самого назначения, определяющем теневые силы, на которые опирается стремительно дряхлеющий мятежник. Патрушев-старший и его коллеги-генералы спецслужб давно и тяжело контужены идеей возвращения к парадигме «двухполярного мира», даже ценой ядерного конфликта. В узком кругу спец-реваншистов легко допускается возможность применения тактического ядерного оружия в какой-нибудь горячей точке планеты, после чего, по их замыслу, коллективный Запад, обалдевший от такой дерзости, должен дружно наложить в штаны и, отползая, признать новые политические реалии с кремлевским доминированием на пост-советском пространстве. В противном случае планету ожидает прощальный вопль лубянского гамадрила с запуском начесанной боеголовки «во все вражьи кулички», что так долго тиранили наших доморощенных воров и убийц, закрывая им счета и не продлевая виз, как несчастному Абрамовичу.
В поисках расширения коридорчика возможностей Кремль посылает на ненавистную Вашингтонщину эмиссаров Авена и Фридмана, стыдливо облизывающих ботинки непреклонным американцам. Но последние вряд ли проявят сострадание к бесноватым мафиози, загоняющим собственное население в новый ГУЛАГ и шантажирующим весь остальной мир перспективой ядерной атаки. Их, несомненно, выслушают и отправят обратно в палату – доложить главному страдальцу о том, что его буйные фантазии несовместимы с полноценной политической жизнью в XXIвеке. Разумеется, он знает об этом и сам, потому и не рвется к участию в саммите G-20 в Аргентине, понимая: измордуют так, что никакой ботокс не спасет. И вот на совещание министров иностранных дел в преддверии саммита уже не едет Риббентроп-Лавров, и все ритуальные танцы вокруг диктатора становятся похожими на попытки коллективного Запада умаслить бесноватого фюрера перед его бесповоротным броском в огонь Второй мировой. Только вот не умаслят. Все диктаторы милитаристского типа больны манией «удара возмездия». Рано или поздно у них взрывается череп, и из него вместе с ошметками воспаленного мозга вылетает последний аргумент, одновременно становящийся и похоронным маршем для рейхс-бунтарей.
Не хочется, чтобы Путин успел использовать такую возможность. Понятно, что уже через несколько минут после этого Россия перестанет существовать. Отвязавшейся шпане плевать на собственное население, не говоря о других народах. Но какую цену заплатит остальной мир? Не проще ли купировать опасность посредством физической ликвидации Путлерюги вместе с его воинственным окружением? А ведь времени на раздумье не так уж и много. Проигрыш по всем фронтам лишь ожесточит взбесившуюся свору, увеличив степень риска.
Фашистские режимы (а путинский режим именно что – фашистский) невозможно снести изнутри. Их можно уничтожить только превосходящей силой, и только извне. Можно, конечно, методично помогать ядерной льдине таять, повышая градус политической атмосферы. Но дрейфующий на ней гамадрил всегда имеет в запасе последнюю секунду до того, как окончательно отправится на дно истории. Главное – чтобы этот миг не стал роковым для остального мира.
Александр Сотник
