Если кто помнит, был такой анекдот о мужской и женской солидарности. Первая выглядела так: муж появляется под утро, а на вопрос жены «Где был?» отвечает, что мол «Да с Генкой выпили...» - «Сейчас проверим! Гена, это Маша. Мой у тебя давно был?» - «Что значит «был» - он и щас у меня!»
То ли журналистика - не мужская профессия, то ли солидарность у журналистов не мужская, но такого безумия, какое случилось после «воскресения» Аркадия я, признаться, все-таки не ожидал.
Я даже начал подозревать, что своим «воскресением» он изранил нежные журналистские души гораздо сильнее, чем своей кончиной. А кроме того еще раз убедился, что с головами не здорово. От слова совсем. Зато с желанием быть «во всём белом» - замечательно!
С совестью, вот, неважно... Но уж что тут поделаешь.
P.S. Естественно, к тем, кто счастлив, что Аркадий жив, сказанное не относится.
