Как бы ни стремился Газпром показать себя «нейтральным», газ обладает сильнейшим политическим запахом. И от него «угорают» даже самые стойкие.
Если мы посмотрим на иконку, которую часто публикуют российские СМИ, мощная газовая зависимость Европы очевидна. Легче перечислить независимые страны, чем на оборот. Нулевым градусом обладают только Норвегия, Швеция, Испания, Португалия и Бельгия. Из заправил ЕС относительно низок он у Франции и Италии (37 и 38% соответственно). Германии, Австрии, Польши, Греции, Венгрии, Болгарии, Сербии, Латвии, Финляндии зашкаливает свыше 60, причем у некоторых даже– на все 100. В целом зависимость Европы от России оценивается под 40%, и пока поставки растут: в прошлом году – на 8%, в абсолютном размере побив рекорд (194 млрд. куб. м.).
Именно это обстоятельство создает политический вектор если не позитива, то как минимум уступчивости и сдержанности в отношении Москвы в целом. И в отношении Северного потока 2, в частности.
Но именно ощущение этой зависимости одновременно порождает и другой тренд – стремление ее ослабить. С подачи Литвы для обозначения этих настроений в обиходе ЕС появился даже особый термин – «энергетическая безопасность». Она проявляется в поиске диверсификаторов поставок, будь то американский СПГ или строительство новых, в частности южных потоков в Европу. Не даром старт 29 мая с.г. на Сангачальском терминале близ Баку т.н. Южного газового коридора (ЮГК) привлек столько внимания и комментариев, а Ангела Меркель сразу же после переговоров с Путиным отправилась в Азербайджан, чтобы обсудить с Ильханом Алиевым заинтересованность Германии в этом проекте. Напомню, что речь идет о трубе в Турцию с месторождения Шах-Дениз длиною в 3,5 тыс. км до юга Италии и стоимостью в 40 млрд. долларов, которая позволит, начиная с 2020 года поставлять в Европу по 10 млрд. куб. азербайджанского газа в год. А затем увеличить поток до 31 млрд.
Простое сравнение говорит о том, что пока такого рода потуги реальной конкуренции Газпрому не создают. Особенно с учетом того, что он уже забил мощные клинья на опережение – Северный поток-2 и Турецкий поток на юге. Ведь только по северному маршруту Европа сможет получать дополнительно 110 млрд куб. м. (суммарная максимальная пропускная способность двух "Северных потоков" - ЭР). Причем, по хорошей цене, так как строительство его очень экономичное. В сущности, азербайджанский проект- фишка лишь для самого Баку, нескольких стран, через территории которых пойдет труба, да Турции, которая является вторым по величине рынком Газпрома (29 млрд. куб.м в 2017), и из ЮГК будет отстегивать еще по 6 млрд.
Теперь по поводу американского СПГ. Увы, тут пока лишь символика. В принципе рост его экспорта растет семимильными шагами, в частности, в прошлом году – удвоился. И мощности терминалов Sabinepass уже позволяют, в переводе на разжиженный, отправлять порядка 27 млрд., а к 2020-му прогнозируется 96 млрд. А по факту составили менее 10 млрд. Только пока основными покупателями СПГ являются Юго-Восток ( Китай, Индия, Ю. Корея и Япония, в частности), Латинская Америка и Мексика. Доля Европы символическая – менее 1 млрд куб. м.(кстати, лидируют Испания и Литва). Причина проста, как яблоко – дорого. Если в Азии цены на СПГ растут и зимой превысили 330 долларов за тыс. куб. м., то в Европе они были 240.
Но не только в цене преимущество у Газпрома. Главное – количества. Даже если бы Европа по политическим причинам пошла себе в убыток и подчинилась диктату Трампа, Америка даже в ближней перспективе не в состоянии предложить реальной альтернативы. Ведь для того, чтобы диверсификация обрела заметные контуры, ей пришлось бы отказаться от уже сложившейся географии поставок. На этом фоне давление Трампа, в частности, на Меркель, выглядит «крайне по-трамповски» - грубо и нелогично. И здесь вполне понятна упертость Меркель.
Трамп жмет на газ
При наличии материальной альтернативы, политические страсти на газовую тему обретают характер эмоциональных баталий и упражнений в хитроумных фикциях. Примеры тому уже есть. В частности, реагируя на угрозы Трампа санкциями, четыре западных компаний вышли из корпоративной сделки, отказавшись от своих долей. Но «развод» этот по сути фиктивный, поскольку они продолжают участвовать в финансировании проекта. Но даже если и от этого они откажутся, в конце концов для Газпрома Путин найдет деньги и в российском бюджете. С такой же уверенностью можно предполагать, что гаспромовские менеджеры найдут способы получать оборудование через компании третьего мира, тот же Китай. А те, кто его производят, с удовольствием продадут.
Что касается покладистости Путина в ответ на требование обещаний сохранить поток через Украину, то думаю, это всего лишь уловка. Сохранить – это не синоним гарантии полной загрузки. А символический ручеек – он не противоречит и плану Газпрома рассматривать украинскую трубу в качестве резервной.
Поэтому с большой долей определенности можно говорить, что пока эффект от давления на газ невелик. А своим слоновьим изяществом Трамп только провоцирует язвительную иронию. Но это не означает, что газовая тема не имеет никакого политического резонанса.
Во-первых, даже вне политических симпатий, диверсификация – нормальный акцент экономического поведения. Поэтому терминалы по приему СПГ строят не только Литва и Польша, но они предусмотрены и в программе альтернативной энергетики, принятой недавно в Германии.
В-вторых, политика не всегда линейно коррелирует с экономикой. Возникают ситуации и интересы, когда люди готовы чем-то жертвовать ради безопасности или солидарности. Выпады типа Крымнаш не привели к разрывам органических связей, но они сильно испортили их атмосферу. В том числе, подстегнули процесс поисков диверсификации. А кто ищет, тот в конце концов находит.
И в-третьих: Божий дар, коим является газ, нефть и пр., может стать и роковым проклятьем, тормозом в развитии и шорами в самооценках. Особенно, когда тебя терпят сквозь зубы. Что мы и наблюдаем в России уже многие десятилетия. При этом сложилась ситуация, когда экономические объятья обрели такой баланс, а наркотическая зависимость от газовой иглы и тотального импорта столь сильны, когда еще можно поспорить, чья зависимость сильнее. Европы от Газпрома? Или Газпрома от Европы? Кто пострадает больше, если бы они разомкнулись? Продавец или покупатель?
