В юности Солженицын был для меня пророком, открывшим миру глаза на ужасы коммунистического террора. В моем диссидентском кругу его ревностно чтили, как местного святого в глухой итальянской деревне. Сейчас для меня Солженицын - скорее лжепророк.
Была в начале 20 века одна хлыстовская секта (чемреки). Ее глава некто Щетинин держал сектантов за рабов, пропивал их деньги, насиловал жен, всячески унижал и издевался над ними. Сектанты в конце концов не выдержали и прогнали подонка. Во главе секты встал вождь восстания против Щетинина некто Легкобытов. Хлысты стали духовными рабами нового хозяина, а секта сохранилась как территория несвободы,.
Солженицын - Легкобытов, разоблачавший зверства коммунистического Щетинина, но не рабские традиции российской территории несвободы, естественным продолжением которых была псевдокоммунистическая система.
К истории России книги Солженицына имеют примерно такое же отношение, как Илиада к подлинной осаде Трои. Однако, как художник, Исаич далеко не Гомер. Позвольте покуситься на святое. Даже многие критики Солженицына считают, что Архипелаг ГУЛАГ – великая книга. Я думаю, это сильное преувеличение. «Архип» - не гениальная проза Шаламова или Домбровского и не настоящая еще ненаписанная фундаментальная история ГУЛАГа. По сути «Архипелаг» - сборник воспоминаний бывших лагерников, составленный и достаточно субъективно прокомментированный Солженицыным. Это одно из многих ценных исторических свидетельств, но не более того.
Характерно, что, когда открылись архивы, еще вполне работоспособный Солженицын не проявил большого интереса к ним и даже не попытался что-то всерьез править в Гулаге (где море исторических ошибок, как мелких, так и фундаментальных: непонимание значения репрессий 37-38 года, на которые приходится подавляющее большинство казненных Сталиным, сильная переоценка числа обитателей ГУЛАГа и т.д.). Новые исторические факты не должны были изменить мифологию сакральной книги.
Солженицын пытался заменить советский «Краткий курс» столыпинским консервативным историческим мифом. Вместо одной легенды он предложил другую. По Исаичу демократическая Февральская революция предопределила трагическую череду всех последующих событий и ответственна даже за ужасы сталинского террора. Созданный им образ страшного Февраля столь же нелеп, как и коммунистический миф о Великом Октябре, а солженицынская легенда о Столыпине -фальшива и идеологизирована, как советские жития Ленина и Дзержинского. Солженицын неслучайно ненавидит Февраль. Именно тогда Россия в первый раз хоть ненадолго вырвалась с территории несвободы.
Во всем мире консерваторы и реакционеры использовали творения Солженицына против своих противников. «Великий Солж» стал их орудием не только против коммунистов, но и против либералов, атеистов, плюралистов, демократов, демсоциалистов, анархистов. Всех их по Солженицыну записали в пособники большевиков.
Когда советские хлысты прогнали своего коммунистического Щетинина, новые руководители секты вольно или невольно начали реализовывать многие идеи Солженицына: сохранили авторитаризм на новой православно-патриотической основе, пытаются создать солженицынский Российский Союз, называя его Русским миром, противостоят идейному влиянию «разлагающегося, аморального» Запада. Территория несвободы изменила только название (с СССР на РФ), рабы остались рабами.
