Владимир Зеленский может думать, что у него в запасе – поддержка большинства. На самом деле нет.
«Большинства» как политического субъекта не существует в принципе. «Любая политика – это противостояние активных меньшинств. И то меньшинство, которое доминирует на данный момент, присваивает себе право говорить от имени «большинства», - Александр Володарский.
Пять лет назад победу одержало меньшинство Майдана. Те люди, которые отправили в небытие Виктора Януковича. Те люди, которые после вторжения ушли на фронт и в волонтерское движение. Именно их повестка стала доминирующей на следующие годы. Те, кто был избран в 2014-м – впитали ее в себя и затем транслировали на протяжении своей каденции.
Победа этого меньшинства стала возможной по двум причинам. Во-первых, российская оккупация вычеркнула из электоральной карты миллионы носителей просоветских взглядов. Во-вторых, к этому самому меньшинству присоединилось инертное большинство. Кто-то испугался войны. Кто-то захотел быть «в тренде». Кто-то полагал, что новая Украина подарит ему одномоментное зарплатно-пенсионное счастье.
В итоге, следующие несколько лет мы жили в ситуативном консенсусе. Который сводился к ряду моментов. Бегство от России. Сближение с Европой. Пересмотр исторической политики. Новое символическое обрамление страны.
Одновременно, все эти годы шла эрозия этого самого «большинства». Кто-то устал. Кто-то разочаровался. Кто-то обманулся в своих личных карьерных ожиданиях. Кого-то перекупили. С каждым годом ситуативные попутчики отваливались, «большинство» таяло – пока вновь не превратилось в меньшинство.
Еще год назад казалось, что президентские выборы будут состязанием меньшинств. В активе у каждого претендента была своя ядерная аудитория. Кто-то продвигал повестку суверенитета. Кто-то - повестку холодильника. Кто-то – повестку мира с агрессором. Каждый из кандидатов мечтал лишь о том, чтобы отмобилизовать в свой лагерь хотя бы часть того самого инертного большинства, ситуативный союз с которым обрекает любое меньшинство на победу.
А затем случился Владимир Зеленский. У которого не было никакой повестки. Никакой ядерной аудитории. Никаких обещаний и планов. Зато у него был телевизионный аватар «Голобородько», поддержка 1+1, социальные сети и мастерство избегать любой конкретики. И отечественное инертное большинство, привыкшее к роли «девушки на выданье», не смогло устоять перед его чарами.
Медовый месяц в самом разгаре. И новый президент все больше привыкает рассуждать от имени тех самых относительных 73% (или абсолютных 45%), доставшихся ему во втором туре. Но в этот момент он рискует потерять связь с реальностью. Потому что никакого реального большинства в его активе нет.
В реальном президентском активе есть несколько меньшинств. Одно из них хочет Европу. Другое – мечтает о России. Третье – о комфортном быте. Рано или поздно Владимиру Зеленскому придется из этого электорального гарема выбирать любимую жену. Этот процесс можно отсрочить – но его нельзя избежать.
Пока Владимир Зеленский по инерции стремится нравиться всем. Он пытается нравиться «партии суверенитета» - и пишет в соцсетях отповеди российскому президенту. Пытается заигрывать с «партией мира» - и его окружение обещает региональные языки и имплементацию Минска. Пытается не потерять «партию холодильника» - и звучат обещания новых тарифов после парламентских выборов. Но все это ненадолго.
Ему предстоит определиться с меньшинством. С тем ядерным электоратом, на который он сделает ставку. С той самой повесткой, на которую он обопрется и в которую сам уверует. Весь вопрос сводится лишь к тому, кто на этих смотринах победит.
В соцсетях часто звучит мнение о том, что новый президент целенаправленно выбрал «повестку капитуляции». В качестве аргумента приводят скандальные судебные решения. Возвращение одиозных политиков. Закрытие старых уголовных дел и появление новых. Но в том и штука, что сегодня говорить о победе «партии реванша» явно рано.
Пока что все перечисленное - это лишь попытка проигравшего в 2014 году меньшинства воспользоваться ситуацией неопределенности. Той самой неопределенности, которая возникла в стране после разрушения прежнего консенсуса. И которая продлится вплоть до появления в Украине нового.
А потому прямо сейчас на наших глазах будет разворачиваться битва за право приватизировать доступ к президентскому телу. То меньшинство, которое по итогу навяжет новому президенту свою повестку – получит на следующие пять лет право говорить от имени большинства.
Отсутствие политического опыта и устойчивых взглядов делают президента чистым листом бумаги. На котором можно нарисовать все, что угодно. Может победить «меньшинство мира» - и мы станем свидетелями последовательной сдачи интересов и капитуляции в войне на условиях Москвы. Победит «меньшинство суверенитета» - и мы услышим ту же риторику, что слышали последние пять лет из уст экс-президента. Причем, лагерей явно больше, чем два – и оттого сражение за президентские уши в ближайшее время будет все отчетливее и яростнее.
В конце концов, не исключен и иной вариант – когда президент решит слушать сразу всех. И ситуативно принимать решения в попытке сохранить народное обожание. И тогда следующие пять лет мы проживем в повестке победившего хаоса – без четких векторов и стратегического планирования.
Впрочем, между перечисленными лагерями есть одна принципиальная разница. Дело в том, что повестка суверенитета объединяет под своими флагами людей с высоким уровнем «протестоспособности». Разница между ними и их оппонентами примерно такая же, как разница между Майданом и Антимайданом. Первые выходили сами. Вторых свозили на автобусах. Сбрасывать этот фактор со счетов было бы ошибкой. И это добавляет новых красок в процесс приватизации президентского взгляда на реальность.
В конце концов, от того выбора, который по итогу сделает новый президент, зависит не только то, насколько быстро он станем «старым». От этого зависит еще и то, что про Украину напишут в учебниках истории.
А заодно и то, где именно эти учебники будут печатать. В Киеве или Москве.
