«Бархатная революция» в Армении, пока что приведшая к отставке с поста премьер-министра многолетнего руководителя страны Сержа Саргсяна, вызвала оживленные комментарии в мировых медиа. В том числе, разумеется, и украинских. Но украинскому комментатору - и специалисту по постсоветскому пространству, и обычному читателю - свойственен анализ ситуации сквозь призму собственного интереса. Разумеется, прежде всего нас беспокоит, останется ли Армения в сфере влияния России или нет - и понимание того, что российско-армянские связи никуда не денутся, сводит на нет и сочувствие к армянским протестующим, и понимание сути происходящего.
Между тем, нам давно уже нужно научиться видеть мир - в том числе и мир, который еще недавно был так нам близок - не в черно-белых тонах, а во всем его многообразии. И уж тем более не пытаться понять этот мир, руководствуясь исключительно собственным сиюминутным интересом. Разумеется, интересы нужно защищать. Однако и понимать, что у других народов и стран могут быть - и, что самое главное, должны быть - свои собственные интересы. В этом смысл любой независимости. Армянская независимость не похожа на украинскую, балтийскую или любую другую независимость на постсоветском пространстве. Народы балтийских стран боролись за восстановление своей независимости, уничтоженной в 1940 году, после оккупации советскими войсками. В украинской исторической и политической памяти недолгий период Украинской Народной Республики не оставил такого следа. Независимость Украины - прежде всего следствие гниения и распада Российской Империи, в последний, наиболее мрачный период своего существования выступавшей под псевдонимом Советского Союза. И все же это была именно независимость ради государственности - что и доказали последующие события.
А армянская независимость - результат прежде всего карабахского движения. Общественная активность армян в годы перестройки началась именно с требований о присоединении Нагорно-Карабахской автономной области Азербайджана к Армянской ССР. Сейчас, сквозь призму ситуации вокруг Крыма эти требования кажутся нам чуть ли не первым аккордом территориального передела в СССР. Но стоит понять, что армяне - и советские армяне, и армяне в широком смысле национального понимания, воспринимали Армянскую ССР совсем не так, как украинцы - УССР. УССР для одних была колонией Москвы, для других - просто союзной республикой. А Армянская ССР воспринималась в качестве последнего плацдарма погибшей древней государственности и надежды на ее подлинное восстановление. То, что часть территорий, на которых все еще жили в начале ХХ века армяне в результате советской политики стали частью соседних Турции и Азербайджана, изначально воспринималось как вопиющая несправедливость. К концу века этническое присутствие армян в Нахичевани было уже практически утрачено, но в Карабахе все еще сохранялось (хотя было и немало азербайджанцев, о будущем которых в Армении предпочитали не задумываться, как в Азербайджане не готовы были думать о будущем карабахских армян). Именно поэтому вопрос возвращения Карабаха всегда был одним из ключевых вопросов развития армянской государственности в форме Армянской ССР. А непонимание важности этого вопроса Москвой стало толчком превращения карабахского движения в движение за независимость.
И все же даже в этом виде движение за независимость осталось заложником карабахского движения. Осталось по сей день. Первый президент Армении Тер-Петросян - основатель комитета «Карабах», боровшийся за присоединение области к Армении. Второй и третий президенты, Кочарян и Саргсян - бывшие лидеры Нагорного Карабаха. Даже нынешний исполняющий обязанности премьера Карапетян - выходец из Карабаха. Карабахский вопрос остаётся главным вопросом в политике Армении. Без ответа на него нет ответа на вопрос о будущем сотрудничестве в регионе, безопасности, инфраструктурном развитии - ни о чем. По сути, армянская государственность оказалось продолжением карабахской государственности, а не наоборот - хотя отнюдь не все в Армении способны отдать себе в этом отчёт. И это, кстати, нужно учесть и нам - чтобы наша государственность не оказалась заложницей возвращения Крыма и Донбасса.
Эта зависимость армянской государственности от суверенитета Карабаха, в свою очередь, породила зависимость самой Армении от поддержки и геополитических интересов двух могущественных игроков региона - России и Ирана. С Турцией и Азербайджаном из-за Карабаха Армения не может достичь взаимопонимания по определению. Грузия - маленькая страна, и сама обременённая нерешенным территориальным и этническим конфликтом, раздуваемым Россией. Остаётся Иран с его непростыми отношениями и с Западом, и с Турцией. И остаётся Россия.
Поведение Москвы в регионе во многом является причиной неуклонного сползания в тупик. Изначально, в последние годы существования СССР, Москва руководствовалась простым и понятным политическим правилом - наказывать за непослушание и желание изменить статус-кво. Поэтому стремление отсоединить Карабах было воспринято в качестве попытки подорвать основы, и советское руководство оказалось в конфликте на стороне руководства Азербайджанской ССР, на тот момент куда более косного и «правильного», чем руководство советской Армении и - что самое главное - чем комитет «Карабах». Но когда неспособность Москвы повлиять на происходящее вокруг Карабаха пробудило движение за независимость уже в самом Азербайджане и сделало самой авторитетной политической силой в республике Народный фронт, решили «наказывать» уже азербайджанцев, а главными союзниками стали армяне. Результаты этого фестиваля наказаний известны. Администрация лидера Народного фронта Азербайджана и второго президента страны Абульфаза Эльчибея потеряла контроль над Карабахом и вынуждена была уступить власть бывшему первому секретарю ЦК республиканской компартии Гейдару Алиеву. Алиеву удалось самое главное - выстроить новую, пусть и авторитарную государственность вне контекста карабахской проблемы. У первого армянского президента Левона Тер-Петросяна этого не получилось. При его преемниках Армения окончательно оформилась в проект защиты Карабаха.
Так вот, армянское восстание - оно не про это. Оно - против коррумпированности, клановости и обреченности самих государственных структур. Которая, в свою очередь - следствие превращения Армении в карабахский проект. Могут сказать, что в этой ситуации армянское восстание обречено - потому что зависимость Армении от Карабаха, а значит - и от России - никуда не денется. Но это как посмотреть. Потому что неспособность даже задуматься о поиске путей решения карабахского конфликта - во многом следствие этой коррумпированности и клановости. Так, между прочим, было не всегда. Тот же Тер-Петросян в последний период своего пребывания у власти понял опасность последствий нерешённой карабахской проблемы для независимости Армении, попытался найти решение. Результат - конфликт первого президента с могущественным «карабахским кланом» и приход этого клана к власти. И вот именно тогда Армения стала государством, в котором клановость, коррупция, бедность и неэффективность всегда оправдывались необходимостью противостоять врагу и защитить Карабах. Страной, в котором шоссе до Карабаха - в прямом смысле, не в переносном - должно было быть автобаном, а вот разбитые дороги по самой Армении мало кого интересовали.
И если армянские государственные структуры начнут очищаться от клановости и коррупционности, если начнёт восстанавливаться доверие народа к власти, если бедность и воровство не будут больше оправдываться войной, тогда руководство Армении может оказаться способным поставить перед собой и обществом многие трудные вопросы, которые сейчас считается невозможным задавать. И первый из них - не пора ли армянам перевернуть пирамиду и понять, что армянская государственность просто не сможет развиваться, если останется продолжением Карабаха. Это очень трудный вопрос и государству, увязывающему контроль над определенной территорией с ощущением безопасности, очень трудно дать на него ответ. Но уже сам поиск ответа может привести к изменению ситуации в регионе, к новому уровню отношений с соседями. Я вовсе не предполагаю, что между Арменией и Турцией или Азербайджаном вдруг возникнет какая-та дружба. Нет, конечно. Речь идёт не о дружбе. Между Израилем и Египтом в день прилета президента Анвара Садата в Израиль речь шла вовсе не о дружбе. Речь шла о прекращении состояния войны.
Вот когда состояние войны на Кавказе сменится поиском путей к миру, тогда можно будет говорить о новой политической ситуации - и о изменении роли России в регионе и самой Армении. И об ослаблении зависимости Армении от России. Но никто не сможет решить эту задачу за самих армян.
Считаю ли я, что эта задача имеет решение? Не скажу, что являюсь большим оптимистом. И, тем не менее, я продолжаю исходить из того, что государственность Армении все еще является ценностью для армянского народа. И что многие его представители не могут не замечать того очевидного факта, что за 27 лет, которые прошли после восстановления независимости Армении, это государство так и не стало эффективным. Так и не стало привлекательным для армян мира. Так и не стало местом притяжения для своих собственных граждан, которые на протяжении всех этих десятилетий продолжают его покидать. И, кстати, продолжают покидать Карабах. Потому что жизнь в Армении - и тем более жизнь в Карабахе - для большинства людей не имеет вообще никакой перспективы. И это то, что нужно понимать. И это то, что хотят изменить люди, собирающиеся в эти дни на улицах Еревана и других городов Армении.
Но есть еще одно важное обстоятельство, которое должны понять не только сами армяне, но и соседи Армении, и все мы. Вопрос безопасности и суверенитета Армении - ключевой вопрос безопасности и развития Кавказа - примерно как вопрос безопасности и суверенитета Украины - ключевой вопрос безопасности и суверенитета нашей части Европы. Без решения этих вопросов просто не будет покоя. Именно поэтому Армения в эти непростые дни нуждается в понимании. Но не в понимании российском, основанном на циничном расчете «они никуда не денутся, а будут рыпаться - опять накажем», а в понимании цивилизованного мира, просто обязанного увидеть, в каком серьезном кризисе находится эта страна и как важно разрешение этого кризиса для нашего общего будущего.
Виталий Портников , журналіст
