И вот приходит журналистка, и вы сидите разговариваете, трете за жизнь, и за войну, и ты говоришь: "Когда меня повели расстреливать..." - и реальность уходит, и пространство и время завинчиваются винтом и перепутываются, очертания теряют твердость, и ты сам не веришь, что говоришь это, что все это взаправду, потому что об этом ты читал только в книжках про войну, но жизнь не Василь Быков, а ты не Сотников, какой к черту плен, двадцать первый век на дворе, и все это какое-то полное безумие, потому что не может сейчас быть такого, война уже семьдесят лет как закончилась, нет больше черно-белой хроники, все уже цветное, уже Илон Маск ракеты в космос запускает, но нет, все это по-настоящему, все с тобой, все та же херня, все теми же словами, и мама роди меня обратно, это просто такое кино, все это вообще какой-то полный, нереальный выверт мозга - эти российские танки, штурмующие украинские города, мертвые дети из сбитых самолетов, плен, расстрел, аресты, беженцы, национал-предатель для одних, шпион для других, жизнь в лагерном полугетто, все это сумасшедшее холодное лето пятьдесят третьего, в котором ты, охреневая, живешь, прыгая из книжек Кафки в книжки Алексиевич...
Ан нет. Все по-настоящему.
Что ж ты натворил-то, мудила...
Аркадий Бабченко
