После керченского расстрела президент и парламент высказали соболезнования семьям погибших. Но дискуссия об объявлении траура в Украине шла лишь в соцсетях.
Причем, тот факт, что это была именно дискуссия – довольно показателен. Украинский обыватель до сих пор не определился с тем, кто живет на оккупированных территориях – заложники аннексии или ее архитекторы. Если заложники – траур должен быть. Если архитекторы – возможны варианты.
Ругаться с общественным мнением – все равно, что пытаться высечь море. Общественное мнение напоминает стихию – оно по природе своей обречено быть противоречивым, порой истеричным и не всегда рациональным. В конце концов, это социальные сети – порой очень много нелепостей говорится людьми только из желания сказать что-то новое.
Но с государственных институтов спрос иной. Просто потому, что на фоне коллективного бессознательного они олицетворяют то самое рацио, которое должно принимать решения не под влиянием эмоций.
И в этом смысле необъявленный траур – это история про два неотправленных сигнала. Один из которых мог быть услышан в самом Крыму. Для которого трагедия стала безусловным шоком. В рамках которого любое публичное сопереживание никогда не будет лишним.
А второй сигнал мог быть послан «вовне». Иным государствам и их гражданам, которые следят за судьбой оккупированных украинских территорий в фоновом режиме. Куда нести цветы? Кому выражать сочувствие? С кем солидаризироваться в момент трагедии?
Крым остался на периферии общественного внимания в Украине. Его даже нет в повестке кандидатов в президенты. Что неудивительно – число переселенцев с Донбасса идет на сотни тысяч, а из Крыма – лишь на десятки. Политтехнологи не видят в крымской повестке ресурс, а потому предпочитают игнорировать.
Но в том и штука, что это вопрос не про инструментальность. Это вопрос про ответственность. Киев не может влиять на крымскую повседневность, но он может о ней помнить. Может приструнить пергидрольный произвол в миграционной службе. Навести порядок на админгранице. Четко проговорить, как жить на оккупированных территориях так, чтобы не нарушать украинских законов. Все то немногое, что стоит дешево, а ценится дорого.
Просто потому, что это тест на зрелость. Часть того самого экзамена, который украинское государство сдает уже пятый год подряд.
