23 августа 1997 года трагически оборвалась жизнь Елены Майоровой.
Официальная версия смерти артистки – несчастный случай.
Но близкие утверждают, что это было самоубийство.
Актриса вышла на лестничную площадку своего дома, облила себя керосином и чиркнула зажигалкой...
Из подъезда роскошного, тяжёлой сталинской архитектуры дома на Тверской, того самого дома, что украшен мемориальными табличками Аркадия Райкина и Александра Фадеева, вышла женщина.
Не выбежала, а именно вышла — сдержанным, ровным шагом.
Как рассказывал потом случайный свидетель, грузчик из соседней булочной, «она была голая и коричневая.
Я подумал, может, кино снимают…».
Женщина пересекла внутренний дворик, миновала две арки, поднялась по ступенькам служебного входа Театра имени Моссовета.
Первая дверь прозрачного «предбанника» была распахнута, вторая — от жары и пыли — прикрыта.
Моду держать секьюрити тогда ещё не завели.
В дежурке наслаждались безмятежной тишиной вахтёр Галина Михайловна и лифтёр Людмила Васильевна. «Мы даже вслух произнесли: какой же сегодня спокойный, хороший день!
Вот и сглазили…».
Майорова казалась издалека «голой и коричневой», потому что ткань, которая недавно была шёлковым платьем, сгорела и прилипла к телу, образовав жуткую обугленную, сочащуюся кровью корку.
Лицо пострадало меньше, но кожа покраснела так, что черты стали неузнаваемыми.
А от русых волос остался пепел…
Елена Майорова прожила на земле тридцать девять лет и три месяца.
За это время она преодолела дистанцию огромного размера — от девочки родом из Южно-Сахалинска, да вдобавок пролетарских корней — отец на автобазе, мама на мясокомбинате, — до звезды МХАТа, заслуженной артистки РСФСР, жены талантливого и небезуспешного художника.
Она была востребована в кино, её обожал Ефремов, она жила на Тверской, в роскошной генеральской квартире.
Всякой провинциалке этого хватило бы с избытком.
Всякой, но не Майоровой...
О Елене Майоровой говорят до сих пор, спустя столько лет после её трагической гибели.
С одной стороны, её имя частенько фигурирует в новомодных суеверно-мистических контекстах: мол, цыганка нагадала ей смерть в 40 лет; и все её роли как бы невольно подводили к трагическому финалу – спектакли «Бесноватая» и «Тойбеле и её демон», фильм «Мелкий бес», сериал «На ножах», где она сыграла инфернальную Глафиру Бодростину.
Приплетают и значение имени, ведь Елена по-гречески – факел.
Вот и Майорова сгорела как в прямом, так и в переносном смысле: жила ярко, стремительно, на износ.
А потом так страшно умерла в огне – сгорев заживо.
С другой стороны, скептики часто говорят о том, что Елену сгубила отнюдь не мистика, а извечная русская тяга к алкоголю.
Мол, именно поэтому, будучи не в себе, она искала смерть, заигрывала с ней, балансируя на грани.
Впрочем, хотелось бы упомянуть и третий контекст, в котором нет ни тайных знаков, ни реалистично-циничных констатаций; в нём Елена – талантливая драматическая актриса и красивая женщина с интересной и сложной судьбой.
Её сравнивали то с боттичеллевской Флорой, то с Гретой Гарбо, то с героинями романов Достоевского.
В таком разбросе мнений, как ни странно, есть своя логика: Елена Майорова, подобно хамелеону, то по-детски наивно смотрит в объектив своими огромными голубыми глазами, то демонически ухмыляется, а то и вовсе – отрешённо глядит куда-то вдаль или вглубь, где нет никого из нас.
Говорят, Майорова мечтала сыграть Медею.
Она была красива и успешна, жила с талантливым и небезызвестным в артистических кругах художником Сергеем Шерстюком, причём не где-нибудь, а в огромной генеральской квартире в центре Москвы.
Чем не атрибуты счастья в его среднестатистическом понимании? Её высоко ценил Табаков, а Ефремов-старший даже звал замуж.
В отличие от многих других актёров, Майорову не затронул кино-кризис 90-х: съёмочного простоя её жизни не было.
Правда, некоторые роли были со специфическим гнилостным душком той эпохи, от низкопробности которых современный зритель шарахается как от чумы.
Друзья говорят, что она как будто была рождена для того чтобы сыграть Настасью Филипповну; и в телесериале Владимира Бортко смотрелась бы не менее гармонично, чем Лидия Вележева.
Впрочем, версия «Идиота» с её участием всё-таки была: это спектакль «Бесноватая», который, правда, стушевался на фоне чернушного хаоса лихих 90-х.
Покорить столицу
Елена Майорова родилась 30 мая 1958 года в Южно-Сахалинске.
Её родители совсем не принадлежали к артистической среде: отец трудился на автобазе, а мать работала на мясокомбинате.
Что, впрочем, отнюдь не помешало юной Лене захотеть стать актрисой: уже в раннем детстве она пошла в театральную студию.
А после 8 класса Майорова оказалась в Москве и была так впечатлена, что дала себе слово – вернуться и поселиться рядом с Кремлём.
Такие не вполне реальные мечты, впрочем, имеют обыкновение сбываться.
Вот, например, опальный и невыездной поэт Бродский говорил: «Году в семидесятом у меня была настоящая idee fixe — я мечтал попасть в Венецию». И, как мы знаем, попал.
Так же получилось и у Елены. Правда, не с первого раза.
В 1975 году Елену не приняли ни в один театральный вуз, не приглянулась её фактура взыскательной комиссии: ни тебе пышной пшеничной косы, ни округлых бабьих форм, зато дальневосточный говор и картавость.
Впрочем, некоторым коллегам по цеху повезло ещё меньше: Светлана Крючкова, к примеру, поступала в Школу-студию МХАТ трижды, Сергей Маковецкий тоже несколько раз пытал счастье в институтах Киева и Москвы.
И был, кстати, не принят Табаковым.
А вот Елену Майорову Олег Павлович, что называется, разглядел. Кстати, на вступительных экзаменах она читала отрывок из Достоевского.
Стремительный взлёт
Но прежде чем попасть в список табаковских любимцев Елена год училась в ПТУ по специальности «изолировщица».
Не по велению души, конечно, а ради жилплощади.
Согласно тогдашним правилам, выпускники должны были отработать по специальности или же заплатить астрономический штраф; последнее, собственно, за неё и сделал Олег Павлович.
Так в жизни Елены началась счастливая полоса.
И уже ни у кого не оставалось сомнений: из Майоровой выйдет толк. Что характерно, сниматься она начала раньше всех своих однокурсников: в 1980-м году.
А уже в 1989 стала заслуженной артисткой РСФСР и получила приз за лучшую женскую роль в фильме «Скорый поезд».
1982 году Елена устроилась работать в «Современник», но потом, спустя год, переметнулась в МХАТ к Олегу Ефремову, где её ждали лучшие роли.
В частности в 1997 году театральная общественность была потрясена её Машей в «Трёх сёстрах».
А ещё была культовая 8-часовая «Орестея» Петера Штайна, где Елена сыграла роль Афины.
Блестящий актёрский состав (Евгений Миронов, Татьяна Догилева, Игорь Костолевский, Екатерина Васильева и др.), гастроли по всему миру, признание не только европейской публикой, но и критиками. Спектакль даже показывали в древнегреческом амфитеатре в Эпидавре, а Елену называли «голливудской дивой».
И это отнюдь не единственный лестный эпитет в её адрес.
Две любви Елены Майоровой
В личной жизни Елены всё, на первый взгляд, было неплохо: после фиктивного брака она вышла замуж за благополучного художника гипер-реалиста, генеральского сына Сергея Шерстюка. Говорят, что это была любовь с первого взгляда.
Якобы однажды в гостях у подруги по общежитию Елена сказала: «Вот сейчас дверь распахнется, и Он войдет…» Дверь действительно открылась, и вошёл Сергей, ставший её мужем на 12 лет.
Об этом союзе говорили по-разному.
Вроде семья Сергея не очень-то ценила актёрский труд Майоровой, да и сам муж был инфантилен.
Детей в семье не было (Елена, неправильно «залеченная» в юности, была бесплодна), а с сыном супруга от первого брака Никитой ей никак не удавалось найти общего языка…
Об этих обстоятельствах часто упоминают, когда речь заходит о трагической гибели актрисы.
В 1996 году Елена сыграла в уже забытом ныне фильме с характерным названием «Странное время».
Говорят, на съёмках между ней и молодым актёром, выпускником мастерской Сергея Соловьёва, Олегом Васильковым вспыхнул роман, подробности которого сейчас муссировали бы по всем центральным телеканалам.
Но «странное время» отчасти стёрло эту информацию; да и Елена всё-таки не самая «лакомая» для жёлтой прессы фигура.
23 августа 1997 актриса скончалась от ожогов в институте Склифосовского.
Муж был на даче, а Елена осталась дома из-за простуды и предстоящего озвучивания сериала «На ножах».
В тот день она якобы решила воспользоваться проверенным дедовским методом – прополоскать горло керосином из антикварной лампы.
Легко воспламеняющаяся жидкость попала на платье, Елена закурила — и зажглась…
Когда Майорова была уже в "Склифе", кто-то догадался набрать номер ее ближайшей подруги - Татьяны Догилевой, живущей неподалеку.
Та попыталась получить информацию в «склифовской» справочной.
Наткнувшись на безнадежное: «Сведений о Майоровой не даем», поехала туда сама.
Где врачи сразу сообщили: «Кто к Майоровой?
Можете войти. Она только что умерла».
Всего через 3 месяца после похорон муж Елены Майоровой Сергей Шерстюк тяжело заболел. Врачи поставили диагноз – рак 4-й степени.
Еще через полгода он умер. Последние месяцы жизни Сергей едва мог держать в руках кисть, но все же написал картину «Ты и я».
Она посвящена только им – художнику Сергею Шерстюку и актрисе Елене Майоровой.
