Визит турецкого президента в украинскую столицу был спланирован достаточно давно. Тогда было трудно предвидеть что он совпадет с гибелью военных в Идлибе и очередным обострением российско-турецких отношений.
С конспирологической точки зрения Реджеп Тайип Эрдоган приехал в Киев очень вовремя. Турецкие военные убиты (Минобороны Турции сообщило, что четверо турецких военных погибли и девять получили ранения при столкновениях с сирийской правительственной армией в Идлибе – прим. Belsat.eu), турецкий президент делает жесткие заявления по этому поводу, есть риск нового столкновения российских и турецких интересов в Сирии. Россия при этом обвиняет в гибели военнослужащих Анкару, утверждая, что удар по ним произошел потому, что турецкая сторона не информировала российскую о передвижениях по территории.
Эрдоган демонстрирует Кремлю самостоятельность Эрдоган оказывается перед непростым выбором – уйти из Идлиба, продемонстрировав неспособность конкурировать с Владимиром Путиным в Сирии или остаться, но решиться на реальную конфронтацию.И ровно в этот момент турецкий лидер проводит переговоры с Владимиром Зеленским, приветствует украинских воинов словами «Слава Украине!» (не самое любимое словосочетание в Москве), говорит о том, что Турция никогда не согласится с аннексией Крыма и будет поддерживать права крымских татар. Накануне запланированного Меджлисом крымских татар марша на Крым эти слова выглядят – по крайней мере с московской точки зрения – откровенно провокационными.
И все это – никакое, конечно, не совпадение. В том смысле, что сами отношения с Украиной – не совпадение для Эрдогана.
Общее в российско-украинском и ближневосточном конфликтахПосле событий 2014 года связи с Киевом для турецкого президента имеют особое значение именно потому, что он демонстрирует Кремлю свою внешнеполитическую самостоятельность и способность повлиять на российские позиции там, где у Москвы не меньшие, а пожалуй, и большие интересы, чем на Ближнем Востоке.
Такую тактику Эрдогана вполне можно сравнить с тактикой Александра Лукашенко. Ведь белорусский президент всегда использовал свои отношения с Киевом (и Тбилиси) как доказательство своей способности проводить самостоятельную внешнюю политику на постсоветском пространстве. Лукашенко не отказался от этой тактики ни после войны России и Грузии, когда предоставлял белорусский телеэфир Михаилу Саакашвили, ни после Майдана 2014 года, когда он первым из постсоветских лидеров принимал исполняющего обязанности президента Украины Александра Турчинова.
То, что Лукашенко дождался в Минске вначале советника президента США по национальной безопасности Джона Болтона, а затем и госсекретаря США Майка Помпео – тоже в определенной степени результат его способности демонстрировать пусть условную, пусть ограниченную, но самостоятельность.
У Эрдогана здесь куда больше возможностей для маневра. Турецкий президент не зависит от Путина, он вынужден лишь учитывать интересы российского лидера, который решил стать вершителем ближневосточных судеб. Именно поэтому Эрдоган никогда не будет забывать ни о своих отношениях с Украиной, ни об аннексии Крыма. Он будет активизировать свои контакты с Киевом и помогать Украине – от экономической сферы до военной – всякий раз, когда Путин захочет выбить его из Сирии. В этом смысле российско-украинский конфликт для Эрдогана – важная часть ближневосточной политической игры, рычаг давления на Москву, от которого он не откажется.
