50 лет назад 2 и 8 сентября (по другим данным 9 сентября) 1969 года на Осинском нефтяном месторождении возле Перми были взорваны два ядерных заряда из серии «Грифон». С их помощью советские промышленники хотели интенсифицировать добычу нефти.
Еще пять аналогичных взрывов прогремели со 2 сентября 1981 по 19 апреля 1987 года на Гежском месторождении. Здесь взрывали серию ядерных зарядов «Гелий».
Между ними, 23 марта 1971 года, на севере Пермской области произведен одновременный подрыв трех ядерных фугасов для строительства канала между Печорой и Камой (серия «Тайга»).
Суммарная мощность всех десяти зарядов оценивается в 76,2 килотонны в тротиловом эквиваленте:
в четыре раза больше американской атомной бомбы мощностью 13–18 килотонн, уничтожившей в 1945 году японский город Хиросима.
По мнению российского эколога Алексея Яблокова (1933–2017), «мирные» ядерные взрывы оставили после себя на пермской земле неконтролируемые захоронения высокоактивных радиационных отходов.
Словно землетрясение
И спустя полвека, вспомнив пережитое, она волнуется.
— Училась я во втором классе вроде бы. В тот день в школе отменили занятия, я была у мамы на работе в аптеке. Вдруг вывели всех сотрудников и меня на улицу, велели сесть на землю. Ужасный шум, нас будто волной приподняло! Страх был. Словно землетрясение случилось, — рассказывает о сентябрьских событиях 1969 года пенсионерка Надежда Долгих. — В нашей школе выбило все стекла, потом их долго вставляли. Мы еще неделю не учились.
— Я шла по улице, землю тряхнуло, — говорит пенсионерка Надежда Белоусова. — На кирпичном здании пилорамы, это рядом с нашим домом, образовалась трещина. Ее и сейчас видно.
Надежда Сергеевна подводит меня к постройке, где теперь располагается гараж. Под слоем цемента в правом верхнем углу заметны следы длинной трещины.
В шести километрах отсюда на глубине 1212 и 1208 метров в сентябре 1969 года были взорваны два ядерных заряда мощностью по 7,6 килотонн. В брошюре «Миф о безопасности и эффективности мирных подземных ядерных взрывов» член-корреспондент РАН Алексей Яблоков поставил под сомнение официальные цифры о дополнительно добытой в Осе нефти — от 240 тысяч до 500 тысяч тонн. Зато привел данные о скважинах, дающих загрязненную радионуклидами продукцию. Если в 1976 году их было только две, то к 1994-м стало 317.
Из-за порыва труб скважины № 1004 в 1977 году, выброса там же водо-нефтяной эмульсии и пожара в 1987 году произошло радиоактивное загрязнение территории примерно в 200 гектаров.
У всех 59 работников Осинского нефтепромысла, проработавших там более пяти лет, были отмечены серьезные нарушения иммунной и кроветворной систем.
«Внос радиоактивных веществ запрещен!»
Путь к месту ядерных взрывов сейчас преграждают запертые ворота. На них табличка: «Лукойл-Пермь» ЦДНГ № 5 Лаборатория радиационной безопасности и контроля». Рядом, над дверями в проходную, другая вывеска: «Объект находится под охраной. Внос радиоактивных веществ запрещен!».
В первый раз я побывал в этом месте летом 1989 года. Тогда после митинга жителей Осы, встревоженных экологической обстановкой, нефтяники начали оборудовать могильник радиоактивных отходов. Сюда не вносили, а завозили грунт с зараженных скважин. На моих глазах подъезжали самосвалы с опасным грузом. Вместе с доцентом Пермского госуниверситета Владимиром Поносовым мы подошли к очередной вываленной куче земли. Переносной радиометр показал: этот комок, пропитанный нефтью, «фонит» на 500 микрорентген в час. Другой — на 900 мкР/час. Для сравнения — обычный фон в Перми, которая на 94 километра севернее Осы, составлял в то время 14-16 мкР/час.
«Наибольшая доза гамма-излучения отмечена на [замерной установке] «Спутник-13», где до настоящего времени находится один из буллитов, подлежащих захоронению. Мощность экспозиционной дозы на днище буллита достигает более 3000 мкР/час, уменьшаясь на стенках до 650 и 60 мкР/час. В подземных водах стронций-90 определялся на территории сада «Ягодка», в д. Тишково и д. Кокшарово», — отмечено в «Характеристике радиационной обстановки на Осинском месторождении», подготовленной в 1992 году областным комитетом по охране природы.
«По нормативам этот грунт считается зараженным лишь условно. Значит, его не примут спецпредприятия, утилизирующие отходы АЭС, — пояснила в интервью пермской газете «Звезда» от 16 августа 1997 года завлабораторией радиационной безопасности Людмила Шестопалова. — Но его много — 5000 кубометров, поэтому и не повезли далеко, чтобы радиацию по дорогам не рассеивать. Да и место здесь соответствует нормам: под могильником глиняная «подушка» глубиной 14 метров».
Сейчас, в 2019 году, радиоактивные отходы покоятся под земляными курганами, огороженными забором из сетки-рабицы. За колючей проволокой с трехлепестковыми знаками «Радиационная опасность» видны обширные участки, отведенные для будущих захоронений.
Рядом протекает река Тишковка. Как и в окрестных родниках, а также речках Осинка, Ивановка и Сергеевка, ее вода и донные осадки заражены цезием-137 и стронцием-90.
Тишковка и другие речушки через несколько километров впадают в образованное Камой Воткинское водохранилище.
Заповедник радиации
Ядерные устройства для «мирного ядерного взрыва» «Тайга», по свидетельствам ученого Алексея Яблокова, были более 80 сантиметров в диаметре.
В марте 1971 года рядом с таким устройством провел ночь Василий Осипов, старший инженер областного управления пожарной охраны. Он был командирован из Перми в тайгу возле границы с Коми на стройку. По прибытии капитану Осипову приказали обеспечивать пожарную безопасность эксперимента «Тайга», задуманного для переброски части стока Печоры и Вычегды в Каспийское море через Колву, Каму и Волгу. В 1971 году было запланировано взорвать три заряда. Всего для строительства 65-километрового Печоро-Колвинского канала намечалось использовать до 250 ядерных фугасов.
— Ночью подняли по тревоге. На боевой скважине загорелся кабель, питавший электричеством от дизель-генератора тягач «Ураган». В кузове находился один из собранных ядерных зарядов, — вспоминает Василий Осипов, ныне подполковник в отставке. — Когда прибыли на объект, опасность вроде бы миновала. Бдительный часовой, заметивший возгорание, сумел обесточить всю линию. Как выяснилось, причиной ЧП стало короткое замыкание в кабеле.
Сели мы с одним из ядерщиков в натопленный кузов «Урагана», на заряд поглядываем. Настроение-то, понятно, какое. А если бы разгорелся настоящий пожар?
21 марта 1971 года в 100 километрах севернее Красновишерска на глубине 128 метров в 163–167 метрах друг от друга были взорваны три заряда мощностью по 15 килотонн.
— Сначала вдали полыхнули зубцы огня. Послышался грохот: земля заходила под ногами, зашатались столбы. В небе вырос «гриб», точь-в-точь как на картинках по гражданской обороне, — делится пережитым Василий Осипов. — Вроде бы только что были сугробы, а теперь вдоль дороги голая земля в трещинах, и вода фонтанами бьет. На месте взрыва — огромная воронка.
Через два-три года после «Тайги» Осипов заметил ухудшение здоровья. Затем был признан инвалидом III группы пожизненно. С октября 2018 года он судится с Минобороны РФ за право иметь гарантии и компенсации как ветерану подразделений особого риска. Пока безуспешно.
После взрыва в уральской глуши осталась заполненная водой глубокая выемка длиной 750 и шириной 350 метров. Остряки прозвали озеро «заповедником радиации».
С учетом периода полураспада плутония-239 история нового заповедника известна наперед — это 24 тысячи лет. Из 85 «мирных» ядерных взрывов, прогремевших в России, пермская «Тайга» официально включена в четыре со «значительным загрязнением территорий».
Ядерная мина за околицей
«В СССР ядерное взрывное устройство обычно помещалось в боевую скважину за несколько дней до взрыва, — писал в своей брошюре член-корреспондент РАН Алексей Яблоков. — Гарантированное время пребывания в скважине для ядерного взрывного устройства составляло 18 суток. Мирный ядерный взрыв «Гелий» был осуществлен через два года после помещения ядерного устройства в скважину».
Пять взрывов серии «Гелий» мощностью по 3,2 килотонны выполнены в 20 километрах юго-восточнее Красновишерска на глубине от 2088 до 2015 метров. Дата первого — 2 сентября 1981 года, второго и третьего — 28 августа 1984 года, четвертого и пятого — 19 апреля 1987 года. К началу таких работ на Гежском нефтяном месторождении уже были известны масштабы радиационной аварии в Осе.
По данным Алексея Яблокова, в 1981 году на Осинском промысле действовало 65 скважин с загрязненной радионуклидами нефтью.
«На Гежском нефтяном месторождении в 1996 году (спустя 15 лет после ядерного взрыва) нефть не только из скважины, в которой осуществлялся взрыв, но и из удаленных на многие сотни метров оказалась сильно загрязнена тритием. Здесь же нефть выходит с водой, загрязненной цезием-137. Все это свидетельствует об активизации процессов разноса радионуклидов из полости взрыва. Реальной стала угроза попадания трития в систему водоснабжения города Красновишерска, — указал ученый Яблоков. — Пять мирных ядерных взрывов «Гелий» загрязнили нефть радионуклидами настолько, что добычу пришлось свертывать после добычи всего 500 тысяч тонн из 16 миллионов тонн, доступных для извлечения.
Ученый секретарь Горного института Уральского отделения РАН Борис Бачурин еще в 1992 году подготовил труд о ядерных взрывах в Пермском крае. Проанализировав информацию о «чрезвычайной ситуации» возле Осы с населением более 25 тысяч человек и Красновишерска с населением 19 тысяч, он обратил внимание на изначальные проектные решения. В том числе — на единую для всего месторождения систему сбора и подготовки добываемой продукции.
«Именно эти факторы привели к значительным масштабам радиоактивного загрязнения природных геосистем на Осинском месторождении и не исключают повторения подобной ситуации на Гежском», — заключил Бачурин.
В 1994 году московский институт ВНИПИпромтехнология, известный сотрудничеством с Пятым управлением (разработка и испытание ядерных боеприпасов) Минсредмаша СССР, представил пермским властям «Технический регламент по радиационной безопасности при эксплуатации объекта «Грифон». Среди прочего в документе сказано:
«Существующая на Осинском нефтепромысле радиационная обстановка и история ее формирования показывают, что риск существенного изменения радиационной обстановки с возможностью переоблучения персонала и населения может реализоваться в случае возникновения радиационной аварии в виде поступления в продуктивный нефтяной пласт из первичного источника больших объемов жидкости с объемной активностью радионуклидов на 2–3 порядка выше, чем ныне существующая».
Иными словами, институт-участник серийных взрывов «Грифон», «Тайга» и «Гелий» не исключил под Осой новую аварию с радиационным фоном в 100–1000 раз больше нынешнего.
В 1977 году здесь уже был аварийный выброс флюидов, «содержащих радионуклиды (это тритий, цезий-137, стронций-90, кобальт-60, сурьма-125, рутений-106)». В 1987 году из той же скважины № 1004 случился аварийный выброс водонефтяной эмульсии, «осложненный пожаром излившейся нефти». На объекте «Тайга» в 1971 году едва не загорелся тягач «Ураган», груженный ядерным зарядом «более 80 см в диаметре» и мощностью 15 килотонн. А в 80-е годы одна из скважин на объекте «Гелий» два года оставалась заминированной ядерным зарядом в 3,2 килотонны.
Хиросима — раз, Хиросима — два?
