Я отчетливо помню довоенную реальность. Георгиевская лента была частью внутриукраинского пейзажа. Пророссийские партии контролировали регионы. Почти каждая украинская политсила говорила о диалоге с Москвой.
Просоветскую ностальгию эксплуатировали все кому не лень. Страна спорила о числе государственных языков. Украинская эстрада была пьедесталом для российских звезд. Пророссийские лозунги были нормативными, а политики – респектабельными. А потом наступил 2014-й год.
В Крыму члены Партии регионов получали партбилеты Единой России. Пророссийкие организации помогали оккупации Донбасса. Георгиевская лента стала маркером солидарности с агрессором. «Пятая колонна» перестала быть фигурой речи – и Украина увидела воочию, какое будущее эти ребята готовят стране.
За это понимание страна заплатила большую цену. Но прошло шесть лет – и теперь мы видим, как ребята с хорошо знакомыми лозунгами пытаются вернуть довоенное статус-кво.
Они выучили уроки. И теперь старательно дистанцируются от любых обвинений в пророссийскости. Война сделала это звание токсичным – и оттого тот же Шарий грозит судом всем, кто обвиняет его в работе на Кремль.
Они больше не хотят быть пророссийскими. Они претендуют на то, чтобы считаться украинскими. И под этой вывеской пытаются легализовать дискуссии, которыми жила страна до войны. О количестве языков. О национальных героях. О символическом контуре.
Впрочем, не символами едиными. Они атакуют все, что было выстроено в стране за последние пять лет. Независимые институты. Наблюдательные советы. Реформированные отрасли и правила игры.
До войны эти ребята продвигали российские смыслы. Теперь – торпедируют украинские и компрометируют западные. С их легкой руки Украина выучила слово «соросята» и узнала о планах коварного запада по порабощению страны. Услышала про «внешнее управление» и научилась бояться Международного валютного фонда. Пророссийский лагерь пытается наверстать упущенное за последние пять лет – и оттого посвятил себя торговле страхами и неврозами.
При этом они отчаянно пытаются избавиться от имиджевого наследства шестилетней давности. Они выучили слово «аннексия» и готовы публично называть Крым – Украиной. Твердят о территориальной целостности и скорбят по жертвам войны. Дьявол в деталях – в их описании реальности причиной войны стало не российское вторжение, а Майдан. И именно его они пытаются объявить причиной и проблемой.
В этом нет ничего удивительного. Любой общенациональный праздник – это праздник субъектности народа. Что-то, что позволяет сказать «мы добились». День взятия Бастилии – это история про то, как французы прогнали короля. День независимости в США – о том, как американцы получили независимость от англичан. В Украине на эту роль последние шесть лет претендует история Майдана. И попытка его дискредитации вполне вписывается в логику пророссийской ревизии.
Год назад они увидели окно возможностей – и теперь старательно пытаются в него пролезть. Российское вторжение вычеркнуло их из украинской нормы и перевело в категорию пятой колонны – и теперь они мечтают этот статус пересмотреть. А потому так яростно реагируют на любые обвинения в связях с Кремлем, грозят судами и судебными разбирательствами.
А еще они пытаются зарабатывать очки на критике украинской реальности. Которая и впрямь дает для этого немало поводов. Но в том и штука, что им нет дела до украинского будущего. Все, о чем они мечтают, это подменить настоящее – прошлым. Тем самым, шестилетней давности. В котором им было легко и комфортно. Тем самым, что уже один раз закончилось для страны катастрофой.
А еще они надеются на короткую память избирателя. Который склонен забывать обиды и прощать грехи. Новые пророссийские готовы канализировать его гнев, публикуя доносы, фсб-шные сливы и откровенную ложь. Они торгуют самым простым и непритязательным: ненавистью, завистью, агрессией. А еще – прошлым. Потому что в будущем им попросту не найдется место.
И вся их надежда – на слабый иммунитет страны.
