То, что российский президент Владимир Путин оказался одним из участников международной конференции по Ливии, которая созвана в Берлине, не вызывает никакого удивления. Как впрочем и то, что накануне саммита в немецкой столице представители враждующих сторон встречались в Москве. Пытались договориться о перемирии, но так ничего и не достигли.
Хотя первый вопрос, который должен бы задать любой здравомыслящий человек и в России, и за ее пределами: при чем тут вообще Путин? Какое отношение он имеет к Ливии? Какие интересы Россия преследует в этой стране, разоренной гражданской войной?
Почему бойцы ее частных военных компаний – которые на поверку нередко оказываются лишь маскировкой для российских спецслужб – сражаются в Ливии на стороне формирований генерала Халифы Хафтара? Почему этот генерал – между прочим, выпускник академии им. Фрунзе – называет Владимира Путина своим другом? Понятно, что Хафтару нужно от Путина, как и от любого другого руководителя государства, поддерживающего его армию. Но что Путину нужно от Хафтара? На что рассчитывает российский президент в случае, если те, кого он поддерживает, победят в гражданской войне в Ливии или станут частью ее власти?
Интерес каждой из ближневосточных стран, участвующих в ливийском конфликте, сможет объяснить любой студент-политолог. Каждая из этих стран – часть региона; каждая заинтересована в той или иной конфигурации ливийской власти; каждой нужен союзник и не нужен противник. Вот почему так резко разошлись интересы Саудовской Аравии и Турции – впрочем, не в первый и не в последний раз. Но Россия? При чем тут она?
Это - если говорить о реальных интересах, а не о фантазиях.
Военная база? Мы знаем, какой ценой далось Путину сохранение военной базы в Сирии – и что от нее толку? Действительно ли Россия может конкурировать с США в мировом океане?
Демонстрация своей геополитической роли? Но эта демонстрация завершается, как только наступает мир. Влияние Кремля имеет значение исключительно в период самого конфликта, он – поджигатель, а не миротворец.
Участие российских компаний в разработке ливийских нефтяных месторождений? Опять-таки, едва наступает стабильность, как эти компании неизменно проигрывают конкуренцию западным гигантам.
И все потому, что Россия – не Советский Союз. Одно дело – подбрасывать дрова в костер, и совсем другое – участвовать в восстановлении потенциала той или иной страны. У России нет ни реальных инвестиционных возможностей, ни привлекательных моделей развития. Россия ведь и сама - страна Третьего мира, Ливия в снегах, только в период, когда Муамар Каддафи еще жив, хорошо себя чувствует и играет в мирового лидера.
Для кремлевского Каддафи все это – тоже игра. Игра в Советский Союз. Разумеется, на извечно противоречивом Ближнем Востоке в эту игру так же несложно играть, как и на постсоветском пространстве с его родовыми травмами. Однако Россия – как бы она не поддерживала Асада или Хафтара, как бы не пыталась продемонстрировать свою роль в регионе, как бы не приумножала свою роль с помощью военных «советников» или Путина на конференции - все равно никогда не станет настоящим ближневосточным игроком. Потому что настоящим игроком тут считается лишь тот, кто находит свое место не только в военное время, но и в мирное.
Виталий Портников
