Востоковед Леонид Исаев: американцы ответили Ирану на единственном языке, который понимают на Востоке. Убийство Сулеймани за одну ночь разрушило образ, который Россия строила на протяжении четырех лет.
Ночью 3 января возле аэропорта в Багдаде американским авиаударом по колонне машин был убит один из ключевых лидеров Ирана — командующий спецподразделением «Аль-Кудс» генерал Касем Сулейман. Тегеран пообещал симметрично ответить Соединенным Штатам на устранение политического деятеля — и ударил ракетами по военным базам США в Ираке. В иранской прессе появились сообщения, что за кровь «мученика Сулеймани» заплачено кровью десятков американцев. Но выяснилось, что базы США вообще не пострадали.
Востоковед, политолог, старший преподаватель кафедры департамента политических наук ВШЭ Леонид Исаев объясняет, почему убийство иранского военного и политика и ответные удары по американским базам — это не третья мировая война и не война вообще. И какой урон при этом нанесен России.
— Леонид, зачем Трампу понадобилось провоцировать Иран, зачем Иран злит Штаты? Они готовы повоевать?
— Нет, конечно, обе стороны понимают, что военный конфликт неприемлем. Но я бы вообще не стал говорить о том, что в эти новогодние праздники произошло нечто экстраординарное. Скорее, все это были звенья одной цепи. К этому все шло. Иран на протяжении последних лет, особенно 2019-го, проверял на гибкость Соединенные Штаты. Для него было важно понять: при всей антииранской риторике Трампа, какие есть «красные линии», которые нельзя переступать. Иранскому руководству это было не вполне очевидно. «Танкерная война» летом, обстрелы саудовских нефтяных объектов и, наконец, нападение на американское посольство в Багдаде — это все попытки Ирана понять, насколько далеко можно зайти.
— Они что, первый раз Америку увидели? Они не знали, что с ней можно, а чего нельзя?
— Когда Трамп пришел в Белый дом, он сразу дал понять, что мириться с иранским режимом он не намерен, но и свергать его военным путем тоже не собирается. Поэтому Тегерану важно было понять, как далеко может зайти иранская экспансия в регионе. После каких шагов США начнут «наказывать». То, что произошло с посольством, и стало той самой «красной линией». Штаты дали понять: вы можете обстреливать территорию наших союзников — это уж их дело, как отвечать, но трогать американские объекты недопустимо, за этим последует расплата. Трамп показал это, моментально ликвидировав одного из ключевых персонажей в иранской внешней политике.
— С какой целью Иран проверял США на прочность? Чего он хочет добиться в конечном счете, зачем ему вообще знать, на что Штаты готовы закрыть глаза?
— У Ирана свои цели в регионе. Он старается, прежде всего, себя обезопасить. А безопасность его зависит от лояльности к нему режимов в странах региона. Сирии, Ирака, Ливана. Сулеймани как раз создавал так называемый шиитский полумесяц, состоящий из стран, которые бы входили в орбиту влияния Ирана. При реализации этой задачи Ирану важно понимать, какие шаги он может совершать безнаказанно, а за какие последует наказание со стороны «мирового жандарма». Ликвидацией Сулеймани американцы очень быстро и очень убедительно показали, что списывать их со счетов не надо. Чтобы ни говорили про уход американцев из региона, про снижение американского влияния, события 3 января показали, что это иллюзия.
— Вы считаете, со стороны США это был разумный способ ответа — устранить государственного деятеля другой страны? Все-таки не террориста какого-то убили.
— Это для нас он государственный деятель. А с точки зрения США и европейских стран, Сулеймани — именно террорист. Для американцев это человек, на руках у которого кровь американских граждан.
— То есть ответ был адекватный?
— Американцы ответили на единственном языке, который Иран понимает: на языке силы. Другого языка этот режим не понимает. И не только он, кстати говоря. На Ближнем Востоке существует только одно право: право сильного. Еще раз: США ответили на языке, понятном Ирану, России и всем остальным региональным игрокам.
— Иран понял ответ?
— Моментально. Аятоллы поняли все моментально. Они очень быстро увидели, какую черту переступать нельзя. Трогать американцев нельзя. Атаковать американские объекты нельзя.
— Как же они это поняли, если тут же атаковали американские военные базы в Ираке?
— Вот как раз атака на американские базы это и подтвердила. Иранскому режиму нужно было, с одной стороны, сохранить лицо и создать информационную шумиху, сказать, что вот — они ударили по американским базам. С другой стороны, ракеты надо было запустить таким образом, чтоб ни одна, упаси боже, даже близко к американской базе не упала. Потому что если бы пострадал еще хоть один американец, это означало бы, что урок не усвоен. И расплата была бы незамедлительной. А так — эта история показывает, что все все поняли. Никто не ищет войны.
— А как же сообщения о десятках убитых во время атаки американцев?
— Так это иранцы сообщили.
— Да. По своему телевидению.
— Они это сообщили, чтобы не выглядеть политическими аутсайдерами в глазах собственных граждан. Ну, представьте: уничтожают одну из ключевых фигур в их внешней политике. Ну, да, им удалось провести через иракскую палату представителей документ о выводе иностранных войск. С юридической точки документ ничтожный. Ну, удалось в очередной раз приостановить сотрудничество по ряду пунктов СВПД (Совместный всеобъемлющий план действий — «ядерная сделка», прим. ред.). Но это не симметричные ответы. А Ирану нужно было показать симметричный ответ. В рамках этой политической культуры такой ответ — только «кровь за кровь». На пролитую кровь Сулеймани нужно ответить кровью американцев.
— Они наврали что ли своим гражданам?
— Конечно. Это ж как работает? Большинство потребителей информации смотрит на заголовок. Мало кто читает, что дальше. Еще меньше людей подвергают прочитанное элементарному факт-чекингу. Если по телевизору показывают картинку со взрывами ракет, а потом говорят о десятках убитых американцев, то мало кто станет возражать. И сообщение достигнет цели.
— Ой, это нам как раз очень знакомо.
— Вы же видели: на российском телевидении показывают финал хоккейного матча 9-летней давности — и в это верят даже люди, следящие за спортом. Неужели вы думаете, что простой иранец не поверит пропаганде?
— Но Иран теперь грозит выйти из «ядерной сделки». Это было бы опасным последствием конфликта?
— Иран объявил, что приостанавливает сотрудничество по ряду пунктов соглашения. Но из самой сделки он не выходит. Потому что стратегия та же: Иран старается оставить себе пути к отступлению и переговорам. Они понимают, что с Трампом переговоры, видимо, невозможны, но есть еще Евросоюз, который как раз был настроен соблюдать условия сделки. Какой смысл сжигать все мосты? Они приостановили участие в СВПД только по нескольким пунктам, потому что надо же было как-то реагировать. Но полностью выходить из договора они не собираются. Иранский режим, при всей его религиозной одиозности, чрезвычайно рационален и прагматичен. Инстинкт самосохранения у него развит очень хорошо.
— И это нам тоже знакомо.
— Конечно! Вообще, чтобы понять логику поведения аятолл, нашему руководству надо почаще смотреть в зеркало. На Ближнем Востоке случается все больше кейсов, которые уж очень напоминают нам происходящее в нашей собственной стране. Понятно, что история учит нас тому, что она нас ничему не учит. Но было бы нелишним извлечь уроки из алжирских событий, из иранских событий.
— Как далеко Иран может зайти в своих ответах Штатам?
— Иран никуда не будет заходить.
— Ну, он может, например, из-за невозможности укусить Штаты атаковать Израиль?
— Нет-нет. Иран все понял.
— И войны не будет?
— Нет, потому что обострение Ирану ненужно. Если иранцы сейчас пойдут на любое обострение, фактически они подпишут себе смертный приговор.
— Россия тоже может громко грозить превратить всех кругом в ядерный пепел, но на практике на это не пойдет.
— Знаете, это, пожалуй, главный урок, который нам следовало бы вынести из иранской истории. Играть на повышение можно. И это даже будет некоторое время приносить какие-то политические бонусы. Если вы захватываете танкеры в Ормузском проливе и мировое сообщество никак не реагирует, то в глазах собственного населения вы дальше не растете, потому что образ осажденной крепости вы уже создали. Потом вы безнаказанно атакуете нефтяные объекты страны-оппонента — и вам опять за это ничего не делают. В какой-то момент, чтобы дальше повышать ставки, вам придется пойти ва-банк. Учитывая ограниченность ваших ресурсов и невозможность на равных конкурировать с условным мировым гегемоном, закончиться это может для вас плачевно. Пока Россия по мелочи отбирает Крым у слабой Украины, устраивает невесть что в «Новороссии», отбирает Южную Осетию, бомбит Сирию, которая уже толком никому не нужна, — все идет неплохо. Но наступает время, когда придется сыграть уже с равным или даже превосходящим по силе противником. И тогда игра может привести к тому, что все ранее добытые преимущества будут нивелированы в одночасье теми издержками, которые придется понести.
— Почему Россия так болезненно отреагировала на убийство Сулеймани? Это были ритуальные возмущения нашего МИДа или убийство Сулеймани действительно задело интересы России?
— Сулеймани нам не был важен нисколько. Более того: если смотреть сугубо прагматично, то убийство Сулеймани России только на руку. Это дает нам возможность укрепить влияние на Дамаск, на Асада. Иран — наш основной конкурент в Сирии. И он всегда был для нас довольно неприятным переговорщиком, слишком сложным. Не думаю, что в российском руководстве кто-то испытывает иллюзии в отношении иранского режима. Кроме того, именно Сулеймани собственными руками создавал все иранские прокси на территории Сирии и Ливана. Вся конфигурация связей на нем держалась. Кто сейчас придет на его место, будет ли он продолжать прежнюю стратегию, начнет ли выстраивать новую конфигурацию? В любом случае, это потребует времени. И это время открывает России пусть краткосрочное, но все-таки окно возможностей. Так что с прагматической точки зрения ничего плохого для нас не произошло.
— Само по себе возмущение грубым попранием международных норм России как-то не очень к лицу. Может, они как раз в зеркало посмотрели и расстроились?
— Во-первых, это действительно чисто ритуальное действие — сказать, что во всем виноваты американцы. Мы так поступаем всегда. Но есть и второй момент. Российский МИД неслучайно реагирует на произошедшее так болезненно. Ведь что сделали американцы? Они действительно самым бесцеремонным образом на глазах у всего мирового сообщества наплевали на все нормы международного права, чтобы ликвидировать того, кого считали нужным. И ответили Ирану так, как сами считали нужным. Наплевав на мнение Совбеза ООН, России и прочих.
— Показали, кто в доме хозяин?
— Именно. И это коробит МИД. На протяжении многих лет мы старались сконструировать миф о том, что Россия — новый ключевой игрок на Ближнем Востоке, что без России там ничего не решить, а американцы взяли — и в одночасье показали, кто есть кто. Указали нам на субординацию, наплевав на Россию, на ее мнение. И, главное, сделать мы ничего не можем. Это и вызвало болезненную реакцию представителя нашего МИДа Марии Захаровой. Миф о том, что без русских на Ближнем Востоке невозможно, развеялся за одну ночь. Оказывается, можно. Американцы еще раз подтвердили свое звание «мирового жандарма». А мы можем заниматься всякими мирными урегулированиями, политическими процессами и прочим, только если такое право нам делегировано Вашингтоном.
— Влияние на Ближнем Востоке нужно России потому, что действительно у нас есть интересы в регионе, или нам просто хочется везде влиять?
— Мы и в Африку активно пошли, как видно по событиям прошлого года. Нет, я бы не сказал, что регион нам так уж сильно нужен. Хотя какие-то выгоды мы там имеем. Наращивается сотрудничество со странами залива, динамика положительная. Кроме того, благодаря региону мы в последние годы старались навязать и мировому сообществу, и собственному населению представление о миропорядке, в котором Россия играет роль первой скрипки. Как выяснилось — иллюзорное. Для нас это важно и с имиджевой точки зрения, и с точки зрения попыток найти союзников. Другое дело, что американцы взяли — и все конструкции, которые мы выстраивали на протяжении четырех лет, взяли и за одну ночь разрушили.
Беседовала Ирина Тумакова
