Сегодня мы смотрим на Америку и поражаемся происходящему. В памяти всплывают тревожные аналогии с 1917-ым годом в России, когда ниспровергались буржуазные ценности, уничтожалась старая буржуазная культура, искусство, наука, былой уклад жизни. Когда торжествовал культ разрушения всего, что не несло идей революции и торжества пролетариата. Или вот поближе к нам – китайская культурная революция. Хунвейбины с горящими глазами фанатиков, война с авторитетами в науке, культуре, война за тотальное единодумие, когда любая мысль вне официального русла была чревата коллективной травлей, а, возможно, и казнью. Мы поражаемся тому, что в нынешних протестах и беспорядках, организованных активистами движения Black Lives Matter, сокращенно BLM (в переводе «Жизни черных имеют значение) принимают участие не только обиженные черные, но и немало белой образованной молодежи из благополучных семей. Их число в нынешних протестных акциях составляло в Нью-Йорке 61%, в Вашингтоне 65%, в Лос-Анжелесе 53%. Под флагом BLM сегодня выступают все, кто в русле левацких идей жаждет в Америке больших перемен.
Но как такое могло случиться в Соединенных Штатах, которые традиционно видели себя оплотом здравого смысла, гражданских прав и свободомыслия, которые гордилась устойчивостью политической системы и торжеством передовой мысли? А ведь именно эти образы жили в представлении многих людей об этой стране и за пределами США.
ХОТЕЛИ, КАК ЛУЧШЕ
К своему нынешнему состоянию Соединенные Штаты подбирались давно. И, как не странно, старт тому положили самые лучшие намерения самых совестливых людей. Когда в 60-х сопротивление афроамериканцев политике сегрегации вышло за грань обычных бунтов, когда многие белые американцы, сознавая всю постыдность существующих порядков, влились в движение за гражданские права, в стране наступили перемены. Принятые законы навсегда покончили с сегрегацией, а любым видам дискриминации были поставлены многочисленные заслоны. И что не менее важно – была создана целая система социальных лифтов и экономической помощи, чтобы дать толчок черному населению в преодолении отсталости.
Несомненно, все эти привилегии были необходимы афроамериканцам в первые годы после отмены сегрегации и, возможно, в первое десятилетие. Но они продлилась более полувека и привели к результатам обратным. Привилегии развратили большую часть негритянского населения, воспитав в них психологию потомственной жертвы, вечных получателей заслуженных льгот. Состояние постоянной обиженности рождало убеждение, что общество им должно, и всегда не додает.
Впрочем, самые амбициозные воспользовались льготами, чтобы вырваться из нищеты и отсталости. Сегодня примерно 40% афроамериканцев – это средний класс, а также небольшая группа весьма состоятельной публики. Но 60% черных так навсегда и застряли в трясине безысходности. Среди получателей пособий по бедности из всех рас черные составляют самую большую группу — 39,8% при их доле в населении страны всего в 13%. Для сравнения: число белых получателей пособий несколько меньше – 38,8%, хотя белые американцы и составляют очевидное большинство населения – 72% (из них белые европейского происхождения – 60,2%).
Психология жертвы, помноженная на исторические обиды, цементировала у черных чувство второсортности, не давала зажить комплексу неполноценности в обществе белых. В обществе, которое, как им всегда виделось, состоит из барьеров для черных и привилегий для белых. Эти комплексы не дают им покоя, мучают подозрением, что белый человек испытывает по отношению к ним превосходство. Все это выливается в повышенную обидчивость, которая у личностей особо впечатлительных может перейти в неспровоцированную агрессию по отношению к белым.
ФРАНКЕНШТЕЙН ЛЕВИЗНЫ
Ирония, однако, в том, что все эти комплексы черных постоянно подпитывало чувство вины белых, которое активисты либеральных идей не устают насаждать в обществе и по сей день. (Слова «либералы, либеральный» используются ниже исключительно в значении, которое они приобрели к сегодняшнему дню в США, что сильно отличается от того, что понимаем под этими словами мы. Наши либералы с их идеями минимального участия государства в экономике, жизни рядовых людей в политическом раскладе Америки скорее соответствуют консерваторам. В то время как наши коммунисты перекликаются с американским леволиберальным крылом Демократической партии.)Самобичевание белых и комплекс жертвы у афроамериканцев работают, как сообщающиеся сосуды. Эта смесь и стала психологической и идеологической основой движения Black Lives Matter. В этих же сосудах в свое время сварился и приторный кисель политкорректности, т.е. постоянных опасений белых американцев, как бы ненароком не задеть чувства черных.
Но нет такого хорошего начинания, которое нельзя довести до абсурда. Политкорректность, родившуюся из достойной всяческого уважения деликатности по отношению к негритянскому населению, активисты либеральной идеи постепенно превратили в своего рода социальную цензуру. При этом планку цензуры ухитрились поднять на предельную высоту, когда любое неосторожное слово может привести к остракизму, травле на работе и в социальных сетях и даже стоить человеку места. Однако будь то же самое сказано в отношении любой другой расы или национальности, этим словам никто не придал бы значения. Право на обиду, на задетые чувства стала как бы еще одной официальной привилегией черного населения.
Плодом всех этих либеральных усилий стала отрицательная селекция кадров в компаниях, университетах, на телевидении, в искусстве – повсюду. Иначе и быть не могло, если при найме из двух кандидатур – афроамериканца и белого – предпочтение отдаётся черному, даже если в своих компетенциях он уступает белому. И, наоборот, при увольнении, первым работу теряет белый. Если по-другому, тут же последует обвинение в расизме, а последствия могут быть очень серьезными. Но виня либералов, справедливо отметить особую роль в происходящем адептов левого крыла либеральной идеи, т.н. «прогрессистов», которых сегодня мы видим в политике, журналистике, шоу-бизнесе, но прежде всего, в университетах и колледжах.
Университетская среда традиционно была колыбелью либеральной мысли в Америке. И как следствие, в большинстве своем американский образованный класс относит себя к либералам, поддерживая Демократическую партию. Что и было бы вполне здоровым явлением, если бы в последние несколько десятилетий университетская профессура не совершила бы сильный крен влево, в сторону социалистических идей, а то и дальше, вплотную подбираясь к идеям большевистским. Тут и бесплатная медицина, и бесплатное образование, «зеленая революция» с полным отказом от углеводородов (надо спасать климат), выплаты репараций потомкам рабов, новые социальные программы и много всего другого хорошего, на что нет таких денег не только в Америке, но и, возможно, во всем мире. Разве что только отнять и разделить, о чем постоянно говорят самые горячие апологеты идей социализма в Америке.
Все эти прекрасные начинания можно было бы отнести к безобидным романтическим фантазиям, если бы они не сопровождались жесточайшей критикой существующего уклада жизни в Америке. Страна пронизана системным расизмом, говорят прогрессисты. Капитализм ужасен и отвратителен, поскольку неизбежно ведет к вопиющему неравенству, делает богатых еще богаче и держит в путах безысходности бедных. Нужны решительные перемены…
В результате такой накачки из университетских стен вышло целое поколение молодых людей, основательно индоктринированное идеями прогрессивизма. По некоторым оценкам, носители прогрессистских идей составляют четверть всех выпускников американских университетов и колледжей. Самые радикальные из них в своих устремлениях пошли еще дальше своего кумира сенатора Берни Сандерса, мечтая разрушить старый мир и на его обломках построить новый. Это они составляют костяк белых участников протестных маршей. Это они вместе с черными братьями валят статуи американских президентов и памятники другим персонажам американской истории.
ЛИБЕРАЛЬНАЯ ДИКТАТУРА
Одной из особенностей студенческой среды всегда было свободное обсуждение самых разных политических взглядов. Но не сегодня. Резкое полевение либералов привело к поляризации политических пристрастий, когда дискуссия об идеях и ценностях, становится больше, чем просто дискуссия, а инакомыслящий оппонент – больше, чем просто сторона в споре. Для прогрессистов это – поле боевых действий на уничтожение противника. Иными словами, в какой-то момент подавляющие силы левых либералов окончательно заглушили голоса оппонентов, которые сегодня из-за опасений за свою карьеру, за свое будущее предпочитают молчать о своих взглядов или на публике даже подыгрывать либералам. Так во многих университетах воцарилась атмосфера политического единомыслия, воинственной нетерпимости к политической инаковости. Нетерпимости к любому нарушению политкорректности или тому, что может показаться нарушением. Кто-то дал этому довольно точное название – либеральная диктатура.
Этот механизм может работать по-разному. Например, в университете Оклахомы профессор журналистики Питер Гейд в ходе лекции сказал, что назвать человека определенного возраста boomer – это все равно, как обозвать кого-то словом на букву N. (Boomer – от англ. baby boomers. Так в США называют поколение, родившееся между 1944 и 1964 г.г., когда резко подскочила рождаемость. Но если вы говорите просто boomer, это звучит насмешливо или саркастично по отношению к старшему поколению. Слово на букву N – в США «n-word» служит эвфемизмом или обозначением табуированного слова nigger – презрительной клички черных рабов.)
Его высказывание оскорбило нескольких студентов, которые покинули лекцию. Университетская «Команда быстрого реагирования по защите интересов афроамериканцев» моментально ответила петицией в ректорат, требуя «принять против профессора карательные меры, чтобы успокоить студентов, перенесших психологическую травму». Сами же студенты угрожали профессору бойкотом его классов. По законам выживания несчастному профессору пришлось писать покаянную студентам, мол, допустил непростительную ошибку, извиняюсь, глубоко сожалею и впредь обязуюсь… Или вот хроника последних дней: в ректорат университета Вашингтона поступила петиция за подписью 26-ти тысяч студентов с требованием освободить студентов-афроамериканцев от трудных экзаменов, поскольку им сейчас необходимо участвовать в протестных акциях. И что вы думаете? Университет не решился идти на конфликт с BLM и удовлетворил их требования.
В последние годы по мере поляризации общества либеральная диктатура распространилось и на прессу, ранее славившуюся широтой взглядов. Недавний пример тому – события в самой престижной американской газете «Нью-Йорк Таймс». Заведующему отделом комментариев Джеймсу Беннету, лауреату Пулитцеровской премии пришлось оставить свой пост после того, как он опубликовал статью сенатора – республиканца Тома Коттона, допускавшего использования регулярных войск, чтобы остановить грабежи и поджоги в ходе нынешних беспорядков. Против этого намерения Трампа, конечно же, выступало движение BLM, т.е. уличная толпа, поддержанная Демпартией и либеральными СМИ. Самое неприятное, что к хору осуждения публикации присоединились и свои – группа сотрудников «Нью-Йорк Таймс», которые, будь они верны журналистской этике прежних лет, должны были бы встать на ее защиту. Но сегодня Америка пребывает в другом мире. В мире, когда самыми громкими оказались голоса прогрессистов, когда некогда лучшая газета страны, попросту капитулировала перед внутренним и внешним давлением, давлением улицы.
На волне моральной паники, вызванной беспорядками и массовой протестной активностью, общество с невероятной скоростью падает в объятия воинствующих прогрессистов с их культурой политического единомыслия и жестких запретов на любое выпадение из группового, понимай стадного поведения. Суть этой культуры сводится к простой мысли: кто не с нами, тот против нас, тот расист. Расистом, например, был объявлен тренер футбольной команды Оклахомы Майк Ганди за то, что надел майку с логотипом телестанции One America News, известной своей критикой BLM и поддержкой Трампа. С осуждением тренера выступил игрок команды (афроамериканец), а затем на бедолагу накинулся и весь правоверный рой, поставив под угрозу всю его карьеру. И Майк сдался, он слезно просил у игроков извинения за «причиненные боль и страдания».
Не менее чудовищная история приключилась и с мачехой (даже не матерью, а мачехой!) одного из полицейских, причастных к гибели Рейшарда Брукса в Атланте. Она потеряла работу лишь из-за родства с опальным стражем порядка. По нынешним временам родственников, похоже, придется выбирать более тщательно, чтобы не случились неприятности, которые пришлось пережить и полузащитнику команды LA Galaxy Александру Катаю. С ним разорвали контракт после того, как его жена в соцсети пошутила над движением «Черные жизни имеют значение».
Миссис Катай определенно чего-то не поняла в этой жизни. Опять-таки по правилам выживания не то что шутка, а просто неосторожное слово, а тем более публично высказанное мнение, если оно не в русле общей истерии, сегодня может закончиться плохо. Надежнее говорить и поступать так, как это делают вокруг тебя. Вставать перед черными на колени, просить прощения за грехи белой расы. И ведь встают, встают порой целыми взводами национальной гвардии, целыми полицейскими отделениями. А кто отказывается, получает клеймо расиста. Я понимаю, для иных афроамериканцев покуражиться над белым человеком может быть мечтой всей его жизни. Это выход накопившейся злости и ненависти, это долгожданная возможность как-то компенсировать свои комплексы. У других, т.е. у белых, что особо усердно стоят на коленях, целуют неграм ботинки и бесконечно каются, эти процедуры, возможно, вызывают катарсис, желанное очищение. Но для третьих, кто вынужден становиться на колени, непонятно за что каяться, потакать капризам одних и истеричным прихотям других – всё это должно быть пыткой. Их покорности я нахожу только одно объяснение.
Большие города, такие как Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес, Сан-Диего и др. – традиционный оплот демократов, бастионы либеральных идей, где голоса консерваторов и раньше можно было расслышать с трудом. Тем более, слабы они сегодня, в атмосфере воинствующего прогрессивизма. В этих условиях всё тот же инстинкт выживания (карьерного, а иногда и физического) закрывает рты несогласным и ставит людей на колени. Но есть и другая Америка – малые города и сельская местность, где проживает половина населения страны. Это – глубинка, с устоявшимся консервативным мышлением, до которой прогрессистам дотянуться пока не удалось. Отдельные попытки активистов BLM навести там свои порядки встречают твердый отпор. Недавно, например, Дэррил Дэниельс, шериф округа Клей в штате Флорида заявил, что если протестующие с их беспорядками сунутся к нему в округ, он наделит всех жителей округа, законно владеющих оружием, «полномочиями охраны цивилизованной жизни от беззакония». А оружием, надо сказать, в этих местах обычно владеют все.
МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ
Со стороны может показаться, что Америку охватило безумие. Вспышки насилия, столь же беспорядочные и бессмысленные, как удары пандемии; грабежи и поджоги; бредовые призывы толпы распустить полицию; война с памятниками; состояние хаоса и неопределенности под бесконечные крики «Расизм! Расизм! Расизм!» — всё это оставляет тяжелое чувство нелепого стечения обстоятельств, случайной деградации жизни. Но это впечатление обманчиво. В том, что происходит сегодня, есть своя логика, своя система, идеологическое обоснование которой готовилось задолго до нынешних событий.
Еще полвека назад видный апологет прогрессивизма, кумир молодежи, писательница и философ Сьюзен Зонтаг (кстати говоря, белая) поставила убийственный диагноз: «Белая раса – это раковая опухоль на теле истории человечества», что стало одной из доминант идеологии прогрессивизма, надежно прижившись в академической и журналистской среде. Уже в наши дни ведущая журналистка «Нью-Йорк Таймс» Ханна-Джоунз пишет об Америке, что «расизм содержится в самом ДНК страны». Ее редактор Джейк Сильверстейн, вторя ей, утверждает, что «рабовладение иногда называют первородным грехом страны, но это гораздо хуже – это сама природа Америки».
В природе Америки прогрессисты видят и другие безнадежные изъяны. Непреклонная обличительница капитализма, член Палаты представителей Конгресса США Александрия Оказио Кортес заявляет: «Мы должны провести капитальный ремонт в Америке, загаженной и порабощенной неисправимым капитализмом». Профессор Гарвардского университете Стивен Пинкер, кстати, известный ученый идет еще дальше: «…У прогрессистов нет другого выбора, — пишет он, — кроме как задуматься о применении силы для того, чтобы построить лучший мир, помня о том, что это – компромисс между малым насилием сегодня и готовностью терпеть несправедливость бесконечно».
КОГДА ЦЕЛЬ ОПРАВДЫВАЕТ СРЕДСТВА
С такими идеями левые либералы подошли к событиям этого лета. Они были вооружены теорией, пониманием цели, добились влияния в образованной среде, особенно среди белой молодежи, но не имели своей организации, чтобы поднять массы навстречу своей мечте. А движение BLM, напротив, в своих интеллектуальных кладовых имело лишь обиды, жалость к себе, ненависть к белым, кричалки о полицейской жестокости и расизме, а также желание, чтобы всё было по-другому. Свое видение мира одна из основателей движения BLM в Торонто Юсра Хогали выразила таким образом: «Белая кожа – это ненормальность, свойственная недочеловеку. Все фенотипы существуют в семье черных народов, а белые люди — генетический дефект черноты. ...Черные просто через свои доминирующие гены могли бы буквально смести с лица земли белую расу, будь у нас такая возможность».
По счастью у BLM пока такой возможности нет, зато есть организация, способная вывести людей на улицы. Я не знаю, встречались ли лидеры этих лагерей на «тайной вечере», чтобы договариваться о совместных действиях. Скорее всего, и не встречались. Думаю, всё было проще: сочувствующие белые либералы, и прежде всего, прогрессисты, спонтанно присоединялись к демонстрациям черных. Во многом их видение мира и устремления совпадали. Вот совсем недавно нью-йоркский лидер BLM Хок Нюсам выразил их таким образом: «Если эта страна не даст нам того, чего мы хотим, мы сожжем эту систему и заменим ее. … Возможно, я говорю фигурально, — заявил он, — а возможно, буквально. Это вопрос интерпретации». Прогрессисты понимают его буквально, полагая, что очень удачно могут использовать союзника. Забавно, что о том же думают и активисты BLM. Иногда их откровения прорываются наружу. Недавно, например, активистка Эшли Шэкелфорд заявила, что «белые люди в их движении – в лучшем случае граждане второго сорта. По— хорошему они нужны только, как живые щиты, как «торпеды» и денежные мешки.
А звезды тем временем складывались в сложную мозаику, привлекая к беспорядкам все большее число интересантов. Словно мухи на мед, в горячие точки слетались ультралевые анархисты движения «Антифа». Без всякой внятной идеологии эти молодцы тоже настроены против государства и с большой охотой принимают участие во всех проходящих безобразиях. Сообщалось, что анонимно в безобразиях поучаствовали и правые радикалы из националистического движения «Бугалу», у которых по другим причинам свои счеты с государством. Но, может быть, самую ценную поддержку протестующие получили от Демократической партии и примыкающих к ним СМИ, а это 90% всех основных СМИ в стране.
В том, что происходит сегодня на улицах, Демпартия увидела возможность добиться своей единственной цели, к которой она безуспешно стремились последние четыре года – вымести Трампа из Белого дома. К тому же призывают и протестующие из BLM. Политики, многочисленные эксперты из аналитических центров и большая пресса страстно подхватили идеи вины белой расы, покаяния, борьбы с «привилегиями белых», низложения полиции и пр. Всё это, конечно, транслировалось под флагом борьбы за равноправие, против «системного расизма». Губернаторы и мэры-демократы с готовностью сдавали свои города протестующим, отстраняя полицию от охраны порядка и позволяя хулиганью безнаказанно громить и грабить города. Выражая всяческое одобрение движению BLM, иные представители власти сами становились на колено, а мэр Миннеаполиса, аж, валялись в слезах у гроба Флойда. Поведение сомнительное, но политически целесообразное. Демократам, как воздух, нужны голоса черных, которые составляют четверть электората Демпартии. И они боролись за эти голоса, без мощного вклада демократов страна не вошла бы в состояние полномерной истерии. Такое впечатление, что ради уничтожения Трампа демократы готовы бросить под колеса всю страну. Но в своей борьбе с президентом они серьезно заигрались, не заметив, что события выходят из-под контроля, что в стране разворачивается Культурная революция, последствия которой могут быть чудовищными.
ДА, ЭТО КУЛЬТУРНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ, НО ПОКА ЕЩЕ ТОЛЬКО НАЧАЛО
Когда в начале нынешних беспорядков началась война с памятниками и мемориалами южанам, сражавшимся в Гражданской войне за отделение от Соединенных Штатов, это можно было отнести на счет уже не раз ранее повторявшихся эксцессов со стороны черных активистов и леволиберальной публики. Их мотивация, хотя и спорна, но, по крайней мере, казалась понятной – в конце концов, южане сражались за сохранение рабства. Но когда протестующие добрались до Колумба, а затем и до памятников «отцам -основателям» – Дж. Вашингтону и Т. Джеферсону, другим выдающимся президентам – У. Гранту, А. Линкольну, Т. Рузвельту, а потом и до традиционного изображения Христа с белым ликом, тут уже стоило задуматься. Удар был нанесен не просто по памяти о ярких исторических личностях. Вандалы подняли руку на сакральные фигуры этой страны, во многом определяющие американскую идентичность.
Всем известным революциям непременно сопутствует разрушение наследия прошлого, памятники принимают на себя первый удар. Это необходимый символизм утверждения новой власти, новых идей и идеалов в ходе перенастройки сознания масс. Ментальный сдвиг особенно эффективен, когда прошлое рушится руками восставших.
Американский публицист Эндрю Салливан видит в происходящем, еще несколько характерных для революции черт. Во-первых, революционный момент требует публичных покаяний в беззаконии со стороны тех, кого обвиняют в угнетении. Этим особенно прославилась китайская Культурная революция. Это происходит сегодня в Америке ежедневно. Революции также поощряют граждан брать дела в свои руки, как это сейчас пытались делать отряды BLM в «автономных зонах» в Сиэтле, Нью-Йорке, других городах, как это делали рабоче-солдатские патрули у нас сто лет назад, а спустя полвека хунвейбины в Китае. И повсюду это вело к беззаконию и росту насилия.
Точно также многие революции объединяет тяга к лингвистическому конструированию. Для разрушения существующего порядка революционеры создают новые формы языка. И в большевистской России и при Мао в Китае появились, например, слова, выявляющие противников революции. У нас это было слово «контра», в Америке наших дней примером может служить выражение «превосходство белых» (white supremacy). Раньше под этим имелся в виду Ку-Клус-Клан(*) или сегрегация или что-то в этом роде. Сегодня эти слова левые безапелляционно относят ко всему американскому обществу. Слово «притеснение» (oppression) сегодня включает не только уйгурские перевоспитательные лагеря, отмечает Салливан, но может означать и чувство растерянности, которое, случается, испытывает первокурсник в каком-нибудь привилегированном университете. Но самую драматичную трансформацию пережило слово «расист» (racist). Теперь этот ярлык может быть приклеен к любому, кто не согласен с тем, что в Америке существует «структурный расизм» (structural racism), что может означать что угодно – от несогласия упростить экзамены черным студентам, до полицейского произвола и любых различий между положением черных и других этнических групп. Поэтому быть безразличным к цвету кожи – значит быть расистом. И как в свое время в большевистской России слово «коммунизм» приобрело сакральное звучание, также сегодня в Америке зазвучало слово «антирасизм», подразумевая, что кто не антирасист, тот расист. При этом быть антирасистом означает принимать участие в движении, либо поддерживать его материально. Иначе вы – расист.
Сегодня, руководство Демпартии, как и левые либералы используют движение BLM, как инструмент борьбы за власть. Но то, как все эти силы пытаются прийти к власти, в случае успеха, завтра может обернуться пирровой победой. Для черных участников волнений возможно и будут отвоеваны новые льготы и привилегии, но это только отбросит их на годы назад. Заниженные специально для афроамериканцев стандарты и критерии не дадут им подняться вровень с остальными. Демпартия, в свою очередь, не видит ничего вокруг, все ее усилия, все ресурсы сосредоточены на главном трофее – Дональде Трампе. Партийное руководство не думает о том, что если с помощью бунтарей они приведут Байдена к власти, левые либералы в их же собственной партии, кратно усиленные улицей, в конце концов, перехватят у них власть и поведут страну с таким креном влево, что у умеренных либералов захватит дух. Они не видят, что подогревая ситуацию, они повышают градус накала страстей, позволяя BLM и прогрессистам отвоевывать все большее пространство. В этом отвоеванном пространстве шаг за шагом уничтожается то, что делает Америку Америкой, уничтожается ее историческое прошлое, ее культура, уничтожается американская идентичность. Именно это и является целью левых радикалов в их грезах о построении нового мира.
ЕЩЕ НЕ ПОЗДНО
Да, пока при партийной поддержке демократов, примыкающих к ним СМИ и сочувствующих доноров из большого бизнеса повстанцы успешно продвигаются к своей цели. Продвигаются без особых помех, другая Америка пока еще не стала у них на пути. Но есть критическая точка, когда эта другая Америка, не желающая становится ни колени и, кстати, хорошо вооруженная, та Америка, что не утратила прививки от всего левого – социалистов, коммунистов, троцкистов – видя, что теряет свою страну, непременно поднимется. Не дай нам бог стать тому свидетелями.
P.S. Когда эта статья была уже написана, мне прислали две ссылки с видео на одно и тоже событие: 4 июля в День независимости США отряд вооруженных афроамериканцев численностью в несколько сот человек показательно прошел маршем в национальном парке Джоржии в районе Скалистых гор. Марш шел под лозунгом «Мы больше не хотим разговаривать, не хотим вести никакие переговоры». Из текста первой ссылки мы узнаем, что все члены этой группы бывшие военнослужащие с отличными навыками стрельбы, а также узнаем о планах группы объявить всех потомков рабов узниками Соединенных Штатов и потребовать предоставить им земли, где они построят собственное государство. Штат Техас их устроил бы. Альтернатива этому плану выражена не совсем ясно. Вторая ссылка также содержит видео марша вооруженных афроамериканцев, выкрикивающих «Власть черных, черные люди, черные мужчины, черные женщины, черные дети, государство черных». Показательно, что этот марш не нашел освещения в основных медиа, т.к. очевидно, не соответствовал принятому там нарративу. Но если бы подобный марш провели белые, наверняка, был бы поднят грандиозный шум, мол, готовятся к гражданской войне.
