Этот текст – послевкусие от дебатов, которые состоялись 6.04.2018 на канале SotaVision. Тема – политический и социальный протест: проблемы объединения. Участники дебатов: Николай Ляскин, член команды Навального и Николай Дижур, депутат городского округа Чехов, постоянный участник протестных митингов в Подмосковье.
Мне, как организатору и ведущему дебатов, было интересно узнать, как люди, занимающиеся конкретной политикой, оценивают проблему параллельного существования политического и социального протеста. Последние события подтвердили, что эти два явления никак не сходятся именно в тех местах и в то время, когда им, казалось бы, сам Бог велел сойтись.
Почему никого из оппозиционных политиков федерального масштаба не было ни в Кемерово ни в Волоколамске? Участники дебатов, судя по всему, не увидели этой проблемы. Николай Дижур сообщил, что он «не разделяет социальный и политический протест», поскольку участвует в социальном протесте и при этом считает себя политиком. «Прогоняют (с протестных митингов) политиков, которые, паразитируя на протестной среде, хотят получить политические дивиденды», - объяснил Николай Дижур. На вопрос, почему на протестных митингах в регионах не было ни Навального, ни Грудинина, ни Явлинского, ни Собчак, Николай Дижур иронически назвал их «великими политиками» и предположил, что «они не видят в силу своего величия масштабов того, что сегодня происходит и реально не ощущают, что сегодня эта тема, вонь, которая стала драйвером политических процессов в Московской области, является началом процессов, которые могут реально изменить политическую ситуацию в России. А они, в силу своего величия и божества, этого не видят». Конец цитаты.
Николай Ляскин объяснил, что команда Навального делает очень много для поддержки социального протеста, а что касается личного участия Алексея Навального в том или ином митинге, то «он не приехал просто потому, что у него, видимо, был такой график, что он не попадал конкретно туда»…
Каждый из участников дискуссии, сам того не желая, описал пропасть между политическим и социальным протестом. Причем, каждый из них сделал это стоя на своем «политическом берегу»: Николай Ляскин с позиции команды Навального, Николай Дижур с позиции муниципального депутата.
С одного берега проблемы свалок и вони (а также проблемы дальнобойщиков, дольщиков, обманутых вкладчиков и т.д.) – суть проблемы частные и второстепенные, а значит, в плотном графике федерального политика для них может не найтись места.
С другого берега федеральные политики представляются паразитами, стремящимися «оседлать» гражданский протест, а значит, на гражданских митингах им места нет.
Эта пропасть имеет искусственное, рукотворное происхождение. Эту пропасть старательно копали в администрации президента в Госдуме и Совете Федерации, ее углубляли и расширяли местные и муниципальные власти. В России запрещено создавать региональные партии, а значит местная, региональная политика изначально должна либо стать частью федеральной политики, причем, подчиненной, изначально несамостоятельной частью, либо мимикрировать, выдавать себя за неполитический протест.
Власть в России кичится тем, что не поддается давлению, а шанс быть услышанными есть только у тех, кто униженно просит, а кроме того, передает свои просьбы через «правильных» людей «правильным» образом. Любая политизация гражданского протеста закрывает возможность договориться с властью и решить ту проблему, которая и вызвала этот протест к жизни. «Лично я за стол переговоров с отравителями не сяду, с убийцами не сяду!» - объявил муниципальный депутат Николай Дижур. – «Протест людей должен оказывать на этих ребят такое давление, чтобы они ушли с политической сцены». Член команды Навального Николай Ляскин тут же солидаризировался со своим оппонентом. По его мнению следует «решать политические вопросы до тех пор, пока не полетят головы тех, кто отвечает сейчас, Чайки и всех этих людей. И они скажут: «да, мы проиграли».
Идея, чтобы «эти люди ушли с политической сцены», а Чайка и ему подобные сказали: «да, мы проиграли» выглядит крайне привлекательной. Весь вопрос в ее реализуемости в данный момент данными силами. Поскольку всем очевидно, что в настоящий момент соотношение политических сил таково, что Чайка и ему подобные вряд ли заявят о своем проигрыше и убегут с политической сцены, то такая позиция выглядит достойной и последовательной, но вполне бессмысленной с точки зрения решения конкретных проблем людей, которые протестуют против отравления свалочным газом, точечной застройки, ограбления дальнобойщиков и т.д.
В России нет ни одного политика, который «дорос» бы до федерального уровня, решая проблемы своего региона или конкретные проблемы, вызывающие гражданский протест. Такие политики не появились ни из среды экологов, ни из среды дальнобойщиков, ни из среды обманутых вкладчиков.
Власть очень старательно зачищает политическое поле, стремясь не допустить такого появления. Запрещены региональные политические партии. Лидеры федеральных политических партий воспринимают все живое, что появляется в регионах, не как партнеров и равноправных союзников, а как подчиненных, которые должны выполнять команды из центра.
В России сегодня дефицит политиков, обладающих ясным пониманием масштаба проблем, стоящих перед протестным движением, а главное, способных предъявить обществу дорожную карту решения этих проблем. Возможно, это и есть главная проблема страны…
