В российской политике существует один-единственный незыблемый принцип — "кто не с нами, тот против нас".
Многие тогда пытались объяснить позицию лидера СвДП логикой выборов и стремлением отобрать часть электората у социал-демократов, исторически примирительно относящихся к России. Сам Линднер, кстати, тоже апеллировал к политическому наследию двух патриархов немецкой политики — социал-демократа Вилли Брандта и свободного демократа Вальтера Шееля, в 70-х годах прошлого века разработавших основы новой "восточной политики" ФРГ и добившихся исторического взаимопонимания между Западной Германией с одной стороны и СССР и ГДР — с другой.
И эта апелляция, как ничто другое, подчеркивает уязвимость позиции лидера свободных демократов. Потому что именно его партия отказалась от коалиционного партнера, тем самым прервав пребывание социал-демократов у власти. Если Вилли Брандт и Вальтер Шеель подписывали с СССР и ГДР соглашения о сосущестовании, то другой свободный демократ — Ханс-Дитрих Геншер — стал министром иностранных дел в правительстве Гельмута Коля и вместе с лидером ХДС принял деятельное участие в воссоединении Германии — проще говоря — в ликвидации ГДР. За которой, между прочим, последовала ликвидация СССР. У Коля и Геншера при этом действительно были самые сердечные отношения с Горбачевым и Ельциным — почему бы не дружить после этого исторического воссоединения?
Но сама история сотрудничества свободных демократов с различными коалиционными партнерами показывает, что в союзе с левыми немецкие либералы ведут себя совершенно иначе, чем в союзе с правыми. Так будет и на этот раз. Именно поэтому заявления Кристиана Линднера не имеют особого значения. И дело не только в том, что вопрос о возращении Крыма и сейчас не является приоритетом немецкой внешней политики, в украинском кризисе сосредоточенной на войне на Донбассе.
Во-первых, возможные коалиционные партнеры СвДП — христианские демократы и "зеленые" отнюдь не склонны так примирительно относиться к нарушению международного права, как Линднер. А в немецкой политике важна логика коалиции и, конечно, позиция канцлера — именно поэтому примирительные подходы двух социал-демократических министров иностранных дел, Штайнмайера и Габриэля, немногое изменили в позиции Меркель. Даже если Линднер станет новым министром иностранных дел Германии, он вынужден будет считаться с этими простыми принципами.
А, во-вторых, никакой новой "восточной политики" со стороны Запада не допустит сам Путин. Российскому президенту не нужен "отложенный" вопрос Крыма, за который ратует Линднер. Он ратует за четкое и недвусмысленное признание Крыма российским — по крайней мере, теми своими западными партнерами, которые хотят взаимопонимания. Неопытный Линднер попадает в ту же ловушку, в которой в свое время оказывались наивные украинские политики, считавшие, что как только они заявят о "нейтралитете" и "внеблоковом статусе" Украины, так их сразу полюбят в Кремле. В то время, как российскому руководству требовалось четкое и недвусмысленное согласие с присоединением к ОДКБ и евразийским структурам.
А все потому, что в российской политике существует один-единственный незыблемый принцип — "кто не с нами, тот против нас". И никакой "нейтральности" или "отложенности". В этом господину Линднеру еще предстоит убедиться.
