Трагедия, случившаяся в небе над Синаем 31 октября, естественным образом вытеснила из поля зрения журналистов и публики все прочие события этого и предыдущего дня. Это понятно, неизбежно, но плохо, так как два события заслуживают внимания.
30 октября на официальном сайте МВД РФ был опубликован краткий отчет о служебной проверке, проведенной «по факту доставления в 1 отдел полиции по Адмиралтейскому району г. Санкт-Петербурга гражданки Таджикистана с малолетним ребенком». Как и следовало ожидать, «в действиях полицейских не установлено каких-либо нарушений». Далее, во избежание кривотолков, привожу полную и точную цитату:
«13 октября 2015 года сотрудники УФМС по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области задержали за нарушение миграционного законодательства гражданку Таджикистана Юнусову З.Х., с которой находился грудной ребенок. В связи с тем, что сотрудники УФМС планировали доставить Юнусову З.Х. в отдел УФМС для оформления на нее административного материала с последующим доставлением в Октябрьский районный суд, ими было принято решение об оставлении грудного ребенка в 1 отделе полиции по Адмиралтейскому району г. Санкт-Петербурга для разбирательства с участием сотрудников подразделения по делам несовершеннолетних.
Юнусова З.Х. добровольно передала ребенка полицейским. В целях обеспечения должного ухода полицейские незамедлительно вызвали медицинских работников для направления младенца в „Центр медицинской и социальной реабилитации детей им. Цимбалина“ (в соответствии с требованиями п.6 ст.13 Федерального закона №120-1999). При этом Юнусовой З.Х. было сообщено, куда будет направлен ребенок. В течение всего времени до передачи малолетнего сотрудникам скорой помощи (20 минут) инспектор ПДН держала младенца на руках, обращалась с ним бережно, что полностью подтверждается записями с камер видео-наблюдения. Видимых признаков его плохого самочувствия зафиксировано не было, ребенок вел себя абсолютно спокойно». Конец цитаты.
В тот же день член Совета по правам человека при президенте РФ, профессор ВШЭ Илья Шаблинский сообщил в интервью «Коммерсанту» новые и важные подробности этого дела. Оказывается, в отделении полиции инспектором по делам несовершеннолетних Н.З. Алексеевой был составлен «Акт о выявлении подкинутого или заблудившегося ребенка». Этот документ был составлен в присутствии женщины с ребенком, дяди ребенка (брат мужа), а затем самостоятельно приехавшей бабушки ребенка, которая привезла с собой свидетельство о рождении ребенка и паспорт его матери. Наличие у «подкидыша» свидетельства о рождении письменно зафиксировано в Акте. Копия документа находится у И.Шаблинского.
Вы тут что-нибудь понимаете?
Почему в официальном отчете о служебной проверке МВД про «Акт о выявлении» не сказано ни полслова? Каким образом ребенок, привезенный вместе с матерью, может считаться подкидышем? Кем, когда, при каких обстоятельствах был обнаружен «подкидыш»? Где при этом были понятые, и кто они? Все эти вопросы не я задаю. Я просто зачитываю вслух строки из установленного Приказом МВД РФ № 845 от 15 октября 2013 г. стандартного бланка «Акта о выявлении». Почему после установления личности матери и ребенка «подкидыш» был разлучен с матерью? Почему не были выполнены совершенно ясно прописанные в п. 86 требования упомянутого выше Приказа:
«86. На основании Акта о выявлении подкинутого ребенка сотрудником составляется рапорт об обнаружении признаков преступления, который регистрируется в КУСП для решения вопроса о возбуждении уголовного дела и розыска лица, виновного в оставлении ребенка в опасном для жизни состоянии».
Где уголовное дело? Где рапорт об обнаружении признаков столь гнусного преступления? Пятимесячный младенец, заведомо беспомощный, 13 октября (совсем уже не лето) кем-то куда-то подброшен… А, вы хотите сказать, что полицейские не были уверены в том, гражданка Таджикистана Юнусова З.Х является матерью ребенка, и свидетельство о рождении, выданное российским ЗАГСом им не указ, и показания трех человек (мамы, дяди, бабушки) их не убедили? И это правильно – бдительность прежде всего!
Что же тогда означает фраза «Юнусова З.Х. добровольно передала ребенка полицейским», зачем эта фраза? Посторонняя тетка, предположительно укравшая ребенка – кому она могла (имела право) его передать? А где уголовное дело, возбужденное по факту похищения ребенка? И почему этой почти разоблаченной преступнице «было сообщено, куда будет направлен ребенок»? Зачем? Чтобы она и её сообщники выкрали его повторно из больницы? Или гражданка Юнусова все ж таки была матерью ныне покойного ребенка? Тогда почему я не вижу сообщения о возбуждении уголовного дела в отношении инспектора Алексеевой? Подлог документов – это что, детская шалость? Или филькина грамота про обнаружение «подкидыша» понадобилась генералам для того, чтобы придать случившемуся хотя бы легкий оттенок законности?
А теперь переходим ко второму – и последнему в жизни пятимесячного Умарали Назарова — акту этой жуткой истории. «Видимых признаков плохого самочувствия зафиксировано не было, ребенок вел себя абсолютно спокойно». Это не я придумал, под этим подписались толстые дядьки в больших погонах. Последняя фраза в их официальном докладе звучит так: «Причиной смерти могло послужить острое респираторно-вирусное заболевание». Настолько острое, что 13-30 ребенок был вполне здоров, а в 23-30 умер. Умер от ОРЗ.
Тут за дело берутся медики. ОРЗ – это фигня; при таком шуме, который поднялся вокруг этой истории, одним ОРЗ не обойдешься. «Дистрофия по типу паратрофии 1-й степени, легочно-сердечная недостаточность, дистрофия печени, полиаденопатия, тимомегалия». Это – по состоянию на 30 октября. Не сомневаюсь, что в ближайшие дни в пресс-релизах питерского горздрава появится весь словарь медицинских терминов, без пропусков. Впрочем, и ждать-то ничего не надо, журналисты самой массовой и самой правдивой газеты страны («Комсомольская правда») уже выяснили «от источника в медицинских кругах», что при выписке из роддома маленькому Умарали «поставили 95 баллов по шкале диагностики синдрома внезапной смерти младенцев».
И что же сделали люди в белых халатах, когда к ним в больницу, в лечебное учреждение привезли младенца, который только с виду (да и то – на взгляд далеких от медицины людей!) был здоров, а на САМОМ-ТО ДЕЛЕ был практически при смерти, с букетом тяжелейших болезней? Как лечили? Как боролись за его жизнь? Далее цитирую по статье в Интернет-газете «Фонтанка»
«Ребенок был доставлен в центр им. Цимбалина 13 октября в 14.00. В приемном покое мальчика осматривала замглавного врача по медработе Шишкина… После карантина с проведением гигиенических процедур ребенка поместили в бокс под наблюдение дежурного врача-педиатра Равинской и медсестры Ореховой. В 23.55 медсестра нашла мальчика без дыхания и пульсации на сонных артериях, с расширенными зрачками, которые не реагировали на свет, с синими губами и охладевшей кожей». В переводе с русского на русский – это труп.
Вы что-нибудь понимаете? Что значит «нашла»? Где нашла? На пустыре или в больнице? К беспомощному 5-месячному малышу с якобы «95 баллами по шкале» за десять часов кто-нибудь подошел, прежде чем в полночь сонная медсестра нашла на пеленальном столике труп?
Под статьей в «Фонтанке» более 500 комментариев. Читать – не перечитать… Широта души, всемирная отзывчивость, духовные скрепы:
«Кто их звал сюда, кому они тут нужны? Приезжают больные и грязные, а мы их должны тут лечить и обихаживать? Пусть едут обратно по кишлакам.
Так называемая „мать“ сама виновата, что подвергала ребёнка опасности: нелегально жила в чужой стране в каком-то подвале. Её-то в первую очередь и нужно судить.
Вопрос, что так все возбудились? Мало наших детей болеющих, умирающих?
Правозащитники готовы защищать любой народ, кроме русского.
Скорее всего, эти два нелегала знали, что ребенок умирает, и вместе с диаспорой провернули эту провокацию.
Это игра в большую политику. Истерию в первую очередь стало раскручивать радио „Свобода“.
Если мигранты жили здесь нелегально, то их здесь и не должно было быть, они вне закона. А посему — что делают с теми, кто вне закона? Ничего, они зеро. Был мальчик? Нет мальчика».
А теперь – две практические рекомендации. Лично от меня, очень субъективно, в порядке оценочного суждения.
Первая адресована российским женщинам. Милые дамы, если уж вас угораздило родить ребенка в этой прОклятой Богом стране, то не отдавайте его никому, никаким ментам. Кусайтесь, орите, царапайтесь когтями… Иначе вашего ребенка «найдут», а вооруженные мужчины, русские офицеры, скажут, что «добровольно передала».
Второй совет – русским историкам, доцентам с кандидатами. Вы эту подборочку комментов, все 500 штук отлейте в граните, поместите в стальной сейф, а сейф – в бетонный бункер, бункер – в скалу. Потомкам пригодится. Вы же ученые, должны знать – как сложно бывает определить по куче окаменевших костей в какой-нибудь пещере, кто в ней жил: обезьяны или уже люди? Хорошо, если есть остатки кострища, тогда всё понятно, а если следов использования огня нет – как быть?
Надежным признаком очеловечивания считается обнаружение костных
останков со следами травм, переломов — и старыми зубами. Если инвалид
как-то жил, значит его, бесполезного и ненужного члена общины, кормили
и поили, перевязывали рану листьями доисторического лопуха. Вот это
вот – способность к со-чувствию, со-переживанию, со-болезнованию –
скотам не присуща, на это способны только люди. А если не способны –
значит уже не люди.
