Я избалованный — давно делаю только то, что мне самому интересно. Вот на неинтересное — да, не хочется время и силы тратить.
— Как ты относишься к своему сегодняшнему возрасту? Когда тебе было 25, то какими тебе казались люди 56 лет?
Я, наверное, беспечный — про возраст не думаю и никак к нему не отношусь. Конечно, когда было 25, то представлял 56 астрономическим числом. Это ж советское время и в таком возрасте люди «дорабатывали», считая дни до пенсии как до дембеля в армии. Но я ушел из госсектора в 1989-м, а последние 10 лет вообще нигде не работаю, индивидуальный предприниматель, так что пенсия мне не светит и считать нечего.
— Какие люди тебя окружают сегодня? По возрасту и по качествам.
Среди тех, с кем работаю, я давно старше всех. Еще когда мне сорок было, то Картозия, Пивоваров и Лошак, коллеги по тогдашней программе «Намедни», меня дедушкой в глаза называли. Остальные, видимо, за глаза. Теперь вот 40 им самим уже. Последние огромные документальные фильмы я делал и делаю с режиссером Сергеем Нурмамедом, который меня младше на 20 лет. Не думаю, что это типа «омолаживает» меня и уж тем более — что они от меня «набираются мудрости». Просто такой вот расклад. Мои ровесники ушли в начальники с конца 90-х, сами ничего не снимают и по командировкам за первичной «инфой» не ездят. А я так и остался «автором и ведущим» тут карьерного роста быть не может.
— Много ли у тебя сил? На что тебе их сегодня совсем не хочется тратить и можешь ли ты это себе позволить?
Вот эти 10 последних лет я работал как никогда много: три двухсерийных фильма, один трех-, один четырех-, один односерийный и вот заканчиваю сейчас восьмой том «Намедни», про 1930-е. Но я избалованный — давно делаю только то, что мне самому интересно. Вот на неинтересное — да, не хочется время и силы тратить.
— Осознаешь ли ты, что тебе еще пару десятков лет можно в полную силу работать, или ты об этом не думаешь?
Нет, я не такой Госплан, чтоб надолго вперед загадывать. Как максимум — могу подумать про 2017-й: вот бы делать только две серии «Русских грузин» и больше ни во что не ввязываться.
— Ты ведь наверняка чувствуешь, что с годами меняешься. Можешь оценить, в какую сторону?
Не очень-то чувствую. Я вообще не склонен к самоанализу. Эти последние 10 лет, про которые уже говорил — когда я ИП-медиамейкер — мне кажутся каким-то одним моим состоянием. Хотя это наверняка не так.
— Ты приезжаешь на фестиваль с женой. Сколько лет вы вместе? Не думаешь, что институт брака как-то сильно изменился за последнее обозримое время?
Мы 30 лет вместе. «Институт брака» — не умею я в таких категориях рассуждать. Вот были браки только церковные, были и есть государственные — в отделах ЗАГСа, были и есть «гражданские» — просто люди меж собой решили. Ни те, ни другие, ни третьи сами по себе не отличаются особой крепостью или хрупкостью. Так что все зависит от самих людей, ни церковь ни власть не помогут и получается, что «гражданское» состояние — самое важное, хотя оно как бы и не брак.
— Ты приезжаешь на фестиваль не только с женой, но и с группой «Мейделех». Расскажи немного, что это будет за выступление, какая твоя в нем роль?
Я во многих своих проектах занимался песнями разных лет как свидетельствами эпохи. Ничто так прямодушно не передает свое время, как всякая массовая культура. А девчата и ребята из «Мейделех» — талантливые стилизаторы и мне интересно было бы поучаствовать с ними в программе, где и сами «главные песни о старом» и конферанс к ним рассказывают про идеалы, мечты, чувства, моды, которые без них мы бы и представить себе не смогли.
