Вы можете быть равнодушным к французскому кинематографу, да и кинематографу вообще, но это означает только одно: вы не видели фильмов с Симоной Синьоре.
Вы не всматривались в ее глаза, в которых сосредоточилась женственная мудрость, словно собранная по крупицам со всех образцов начиная с библейских времен. Вы не пытались разгадать загадку этой актрисы, игра которой всегда была сродни айсбергу — на поверхности сдержанность и минимум актерских средств, но чем внимательнее смотришь, тем больше пластов этой игры открываешь. И если бы фильмы были бесконечными, пласты тоже открывались бы бесконечно, один за одним.
Симона-Анриетта-Шарлотта Каминкер родилась в Висбадене. Отец ее, Андре Каминкер, был известным переводчиком. Он славился своей способностью запоминать часовую речь без всяких пометок в блокноте и потом точно ее переводить. Кроме того, Андре считался одним из основателей школы синхронного перевода и работал переводчиком французской делегации на Нюрнбергском процессе. От него Симона унаследовала чувство слова и способности к языкам. Уже в зрелом возрасте она издала два романа — «Ностальгия уже не та» и «Прощай, Володя!» Не избери девушка актерскую стезю — писательская вполне могла бы стать ее призванием.
Может, увлечение актерством и прошло бы, если бы не знаменитый художник Хаим Сутин, который, увидев Симону, буквально обомлел. К тому моменту он сбился с ног, разыскивая модель для своей будущей картины «Парижская Джоконда». Ему приводили десятки красоток, многие из которых были по-джокондовски загадочны, но это было не то, не то, черт возьми, совсем не то. И вдруг Сутин увидел Симону. Ни одной своей моделью он не восхищался так, как восхищался Симоной. Это восхищение и обожание поставило точку в недолгих сомнениях девушки, какую дорогу ей выбрать — писательскую или актерскую. К тому моменту она уже была бакалавром филологии, читала больше, чем могла вместить головка хорошенькой девушки, сама пробовала писать рассказы, а еще преподавала латынь и английский. А еще — училась в театральной студии. Сутин буквально вытолкнул Симону в актерский космос, где она и осталась до конца жизни.
Ее брали в массовку, на крошечные роли, часто не упоминали в титрах. Так продолжалось несколько лет, пока наконец собственный муж Симоны, известный режиссер Ив Аллегре, не дал ей не главную, но заметную роль в военной драме «Демоны рассвета». Это была новая точка отсчета. Начало триумфа. Молодую актрису с раскосыми широко посаженными глазами, со взглядом задумчивой сирены, с лицом, от которого не оторвет глаз самый скептичный зритель, — начали приглашать наперебой. У Симоны и Ива уже была маленькая дочка — Катрин, которая вырастет копией матери и тоже станет актрисой, и будет немножко обиды, и будет немножко зависти дочери к матери, и будет все чрезвычайно сложно, потому что Катрин была слишком похожа на мать, чтобы втайне не желать себе такого же успеха. Через три недели Катрин исполнится 75. Двадцать лет назад она издала книгу «Мир наизнанку», в котором рассказывала о сексуальных домогательствах отчима, Ива Монтана. Хорошо, что мать не дожила до выхода книги…
Интересно, что первой по-настоящему громкой ролью и последней по-настоящему громкой ролью Симоны Синьоре стали роли проституток. Роль проститутки Мари в вызывающей картине Жака Беккера «Золотая каска» (которую, конечно, правильнее было бы перевести «Золотой шлем» — так прозвали героиню за могучую белокурую шевелюру) вывела Симону уже в первый ряд французских звезд. Вообще этот фильм, несправедливо подзабытый, стал этапным не только для Синьоре, но и для всего французского кино. Беккер словно впустил свежего воздуха в родной кинематограф, сняв фильм о безумных страстях парижского дна и сделав это в непривычной тогда эстетике импрессионизма. Фильм дышал слегка скабрезной свободой, а главным носителем этой свободы была Мари.
Раскрепощенность, которая отличала французское кино тех лет, словно требовала для себя оправдания. Это оправдание она нашла в Симоне Синьоре, «в руках» которой проститутки превращались из вульгарных торговок телом в жриц любви, выбравших эту профессию не по своей воле, страстотерпиц с нереализованными душевными и интеллектуальными устремлениями. Синьоре, которую уже в начале карьеры окрестили «актрисой для интеллектуалов», словно соскребала с образа проститутки налет порока, заставляя жадную до любви Францию видеть в проститутках таких же женщин, какие по вечерам встречают своих мужей с работы, варят им суп и тоже ходят на работу.
В 1977 году на экраны вышла картина Моше Мизрахи «Вся жизнь впереди», где Симона сыграла свою последнюю заметную роль (потом у нее еще было несколько работ, но уже не таких ярких) — бывшей проститутки, состарившейся, тяжело больной, которая берет на воспитание детей своих молодых коллег-тружениц. Сейчас бы сказали, что фильм начинен политкорректностью — по сюжету Роза еврейка, а ее любимый воспитанник — мальчик-араб. Но, по счастью, тогда такого слова не знали, и дружба старой еврейки, бывшей узницы Освенцима, с юным арабом читалась лишь как изящное соединение якобы несоединимого.
19 августа 1949 года случилась встреча, которая позже обрекла Симону Синьоре на жгучее счастье и такое же жгучее несчастье, скомкав ее зрелые годы. На Лазурном берегу, куда Симона с дочерью отправились отдохнуть, она встретилась с Ивом Монтаном, молодым блистательным шансонье, прославившимся не только шансоном, но и шумным романом с Эдит Пиаф. «И уже на следующий день я поехала за ним в Ниццу, на его концерт, а затем на его концерт в Канны, — вспоминала потом Симона. — Это было ужасно. За эти четыре дня произошло непоправимое, как будто удар молнии сверкнул. Это было абсолютно неприлично. Ведь наш роман разворачивался у всех на глазах. Я не хотела превращать наших друзей в своих сообщников, и, когда приехал Аллегре, я все ему рассказала. В течение нескольких недель мы все старались как-то приспособиться, а потом, когда мы приехали в Париж, Монтан сказал мне, что или я собираю вещи и переезжаю к нему, или все кончено. Я собрала маленький узелок. Поломать и изменить свою жизнь и жизнь близких людей — трудно и жестоко, но бывает, что это предопределено свыше».
Ради Монтана Симона забросила работу — отказывалась от ролей, ездила за возлюбленным по гастролям, сидела рядом с ним в гримерке и вязала ему шарфы и свитера. На концертах у нее всегда было определенное место в восьмом ряду. Они были счастливы вдвоем, но в какой-то момент безделье Симоны стало Монтана раздражать — мужское тщеславие требовало от жены прежней славы. «Так и будешь вечно сидеть тут и вязать?!« — не сдержался он как-то. Симона не стала вступать в споры — просто отложила вязание, сняла телефонную трубку, набрала номер и сказала в трубку: «Я передумала — я согласна на роль Терезы Ракен». Тереза Ракен в одноименном фильме Марселя Карне стала вершиной ее актерской карьеры — внешняя невозмутимость, под которой опасно дышит вулкан, в какой-то момент на беду начавший извергаться, — в 50-е во Франции не было актрисы, способной так сыграть шекспировские страсти под маской равнодушия.
Через несколько лет, в 1959-м, Синьоре становится первой француженкой, получившей «Оскара», — в фильме «Путь наверх» Джека Клейтона она сыграла женщину по имени Элис, которую возлюбленный предает ради денег и карьеры. Этот фильм стал эпохальным не только для Симоны, но и для английского кинематографа в целом — считается, что именно он дал начало британской новой волне, или, как ее еще называют, «кино рассерженных молодых людей». Кроме «Оскара», Синьоре получила за эту роль премию BAFTA, приз за лучшую женскую роль Каннского фестиваля и множество других наград помельче.
Словом, спасибо так раздражавшему Монтана вязанию — а то глядишь, и проездила бы Симона Синьоре за мужем по гастролям вместо съемочных площадок.
Она простила Монтана, но рана оказалась незаживающей. Только алкоголь был способен утихомирить горе и обиду, которые не хотели отпускать. «У моей матери сейчас главный собеседник — мистер Джек Дэниелс», — говорила Катрин Аллегре, имея в виду марку виски «Jack Daniels». Что-то надломилось в ней до конца жизни, она в одночасье превратилась из божественной магической красавицы в состарившуюся раньше времени грузную женщину. А был ли действительно в том виноват Монтан да почему так произошло — нас это не касается. Только безмерное сожаление, что все вышло именно так.
Симона Синьоре проживет остаток дней в своем доме в Отей-Антуй в Нормандии, незадолго до смерти почти ослепнет, но успеет написать две книги, очень подружится со своим внуком Бенжаменом Кастальди, который сейчас — один из самых известных телеведущих во Франции и всегда не прочь поговорить о своей знаменитой бабушке.
30 сентября 1985 годы Симоны Синьоре не стало. Место в восьмом ряду опустело навсегда. Уже на излете жизни кто-то из журналистов решил поворошить старое и спросил ее о Мэрилин Монро. Симона усмехнулась: «Если б она только знала, как мало я ее ненавидела».
Ив Монтан проживет еще шесть лет, будет держать то самое место в восьмом ряду пустым и согласно завещанию будет похоронен рядом с любимой…
