Девятнадцатого августа девяносто первого года, обогнав на шоссе колонну танков или, может, бронетранспортеров, я вернулся с дачи в Москву и, приняв душ под звуки доносившегося из комнаты “Лебединого озера”, поспешил защищать демократию. Нет, не к Белому, а к серому дому, бывшей школе-пятиэтажке. Там ютилось скромное эрэсэфэсэровское ведомство, где я совместительствовал в качестве одного из советников его руководителя - недавно назначенного на этот пост молодого демократа.
Главные вопросы в отрасли обычно решались в союзных ведомствах. Республиканские существовали отчасти для декорации: надо же было чем-то доказывать федеративное устройство советского социалистического государства. Никто не подозревал, что вскоре последние станут первыми и вся власть упадет в их слабые, непривыкшие к тяжелой работе руки.
Я подходил к министерству с опаской, поскольку не исключал возможности скорых арестов демократов и их присных. Испуг прошел при виде стоявшего на том же месте обшарпанного министерского здания, вокруг которого не было никакого оцепления, оттуда никого не выводили в наручниках, словом, не было всего того, что я навоображал себе по пути. Министерские чиновники занимались привычными делами, как ни в чем не бывало. Телефоны и телефаксы работали, никому не пришло в голову их отключить.
Журналист-демократ позвонил в Варшаву матерому борцу с коммунизмом Адаму Михнику — «у нас переворот». И услышал в ответ: «Слушай, переворотов, которые оставляют рабочими все телефоны, не существует, успокойся».
На следующий день по министерскому факсу на места будут отправлять телеграмму с требованием не подчиняться, ни в коем случае не подчиняться гэкачепистам. Но это завтра, двадцатого августа, а девятнадцатого все шло как обычно.
Тишина объяснялась отсутствием министра, пребывавшего в отпуске. Его секретарша по секрету поделилась со мной, что ее босс, придя в себя от утреннего шока, откуда-то издалека звонил ей и интересовался, не сменили ли милицейский наряд на входе. Та спустилась вниз проверить. Знакомый милиционер привычно дремал в вестибюле.
Чтобы как-то оправдать свое появление в министерстве, я немного потолкался в курилке. Там высказывались разные мнения по поводу происходящего, но большинство склонялось к тому, что скоро все будет как прежде, до перестройки, ну, начальство поменяют, нам не привыкать, наше дело маленькое, мы же не кооператоры какие, прости господи.
