В шесть вечера с чувством исполненного долга все разошлись по домам, а мы вдвоем с коллегой, с которым откровенно говорили на одном языке, отправились к Белому дому. Народ там был все больше молодой, незнакомый, бросалось в глаза множество бородатых лиц (у нас в министерстве ношение бороды, как свидетельство свободомыслия, не поощрялось), некоторые по виду напоминали торгашей-кооператоров, лезть с ними на баррикады как-то не хотелось.
А ведь это они повернули колесо русской истории. Или не они, а те, кто выступал перед ними с горячими речами и воззваниями, как Ельцин на танке? Или же его закулисные сторонники, те, кто вел секретные переговоры с командирами шедших в Москву войск и секретарями обкомов, недавно возглавившими областные советы, уговаривая их переметнуться на свою сторону?
А может, какая-то роль принадлежала и нам, канцелярским крысам, оказавшимся в нужное время в нужном месте? Не в наших привычках много рассказывать. Возможно, сей пробел немного восполнит мой рассказ от имени одного из нас, пусть и не самого типичного, такого, знаете ли, страдающего конформиста.
В свое время до меня дошло, что буржуазные революции делаются вовсе не буржуазией. Возможно, и демократические перемены не обязательно приносят демократы. Или не только демократы. Во всяком случае, немного людей с либеральными убеждениями встретилось мне в коридорах тогдашней власти, и их дальнейшая судьба и карьера, а точнее, ее отсутствие — лишнее тому подтверждение.
