В России прошли очередные «выборы президента», которые де факто оказались «выборами Путина». Сегодня ЦИК отчиталась о том, что обработано уже 99,84 процента голосов, и лидирует (кто бы мог подумать?!) действующий глава Кремля.
Свое мнение о массовых фальсификациях, зафиксированных в ходе «волеизъявления российского народа», а также собственное видение того, что стало причиной такого исхода, и кому этот исход выгоден, высказал Роман Удот – координатор проекта «Голос» – общественной организации, ведущей наблюдение за целостностью избирательного процесса.
– Роман, скажите, как Вы считаете: по вашим оценкам, то, что сегодня происходило, можно назвать выборами хотя бы с какой-то точки зрения?
– Русскими выборами – да, это наши выборы, такие у нас выборы.
– А что такое «русские выборы»?
– Я немного не пониманию вопроса – мне нужно дать какой-то философский ответ?
– Окей, тогда следующий вопрос: как проходила кампания по сравнению с выборами 2012 года?
– В 2012 году власть была застигнута врасплох массовыми протестами, она была в панике. Они изображали какую-то активность, собирали митинги и прочее. Я думаю, что сейчас они этого не повторяли потому, что не было уже того испуга. Они понимали, что все под контролем, что они «додавили» все вокруг, следовательно, в этом плане кампании, конечно же, различались.
В прошлый раз они запустили спойлера Прохорова, в этот раз, наверное, это была Ксения Собчак. Остальные, скорее всего, пошли избираться по своей воле. Однако все же я не думаю, что кампания Собчак была полностью запущена ими. Она сама тоже хотела идти на выборы, ей ситуация подходила, да и им, видимо, тоже. Так получилось, что называется. Про Прохорова я тоже не могу точно сказать – марионеткой он был или нет. По-моему, он сейчас вывел из страны все свои активы, пытался оживить политическую жизнь своей партии.
– Но вот, кстати говоря, Ксения получила более чем в 4 раза меньше голосов, чем Прохоров. Почему так?
– Видимо, у нее не было столько ресурсов, сколько их было у Прохорова. Все-таки он миллиардер, а она известная, но телеведущая, причем, с определенным ампула, думаю, именно поэтому.
– Такой вопрос: вообще, по Вашим оценкам, насколько сильно был задействован админресурс? Если бы не было всего этого, какова была бы реальная явка на выборах?
– Я думаю, что реальная явка была бы еще ниже, чем даже на прошлых думских выборах. Хотя говорят, что президентские имеют плюс по явке, но в динамике они должны были иметь минус, потому что мы выбираем одного и того же человека уже почти 20 лет. Это, мне кажется, уже какое-то извращение. Соответственно, люди не хотели идти на выборы, но их вынудили, заставили, пригласили, и мы увидели то, что увидели.
– Такой вопрос: Ваши данные, данные «Голоса» – насколько они отличаются от данных ФОМов, ВЦИОМов и того, что дает нам Избирком?
– Мы занимается опросами, контролем выборов, но дело в том, что мы не в всегда, и не в каждом регионе в состоянии сделать четкую выборку. Если у нас много активистов в городах, то мы получаем отклик, «эхо» этих городов, и это «эхо», конечно, власти не очень комплиментарное. С другой стороны, мы сегодня наблюдали вбросы, причем, как минимум, в том же масштабе, что и в 2016 году, а в 2016, как минимум, в том же масштабе, что и в 2012-м, а то и больше, потому что в 2012 году мы не были такими опытными, как сейчас. Вы должны понимать, что это – вершина айсберга, и она такая же, как и в 2012-м, и в 2016-м годах. Мы можем предположить, что и размер айсберга сравним, просто вся подводная его часть стала нам видна через 2-3 месяца, когда появились анализы по Санкт-Петербургу по «карусели», по Подмосковью по вбросам, потом по Татарстану по вбросам. Потом статистические аномалии, которые стали видны вскоре после выборов. Но информация об этом расходилась не сразу. Массы узнали о том, какими массовыми были фальсификации в том же 2016 году, только через полгода. Однако первые признаки были точно такими же: это информация о вбросах с мест. Вот сейчас я видел какие-то странные сообщения по «каруселям» в Санкт-Петербурге, потихонечку мы присматриваемся к Иркутску и Тюмени: там очень странная статистика, потому что на видео хорошо видны пустые урны, а в реальности, в официальных данных явка составляет 58-70%. Это очень странно.
– Роман, такой вопрос: Вы привели в пример выборы в 2012 и 2016 году. А какой был процент этой верхушки айсберга, которая была дорисована, тогда, если сравнивать ее с сегодняшней ситуацией?
– Нет, верхушками айсберга я называл те находки, которые произошли в день выборов, то есть они сразу попали в поле зрения общественного внимания и разнеслись. Это вбросы в Ростове, «карусели» в Алтае, в общем, было 5-6 кейсов каких-то не очень ярких, на первый взгляд, моментов, которые потом уже сложились в целостную картину.
– Ну вот эта вот большая картина потом – сколько было, по Вашим оценкам, «нарисовано» тогда?
– В 2016 году было «дорисовано» порядка 11 миллионов голосов, они имеют аномальное происхождение. Если у нас была явка, если я не ошибаюсь, 47,88%, то от 110 миллионов это будет меньше половины, то есть «дорисовали» пятую часть – 20%. Столько в 2016 году было аномальных голосов, «дорисованных» «Единой Россией».
– И каков может быть масштаб фальсификаций?
– Как я уже говорил, мы пока увидели только верхушку айсберга, и пока я склонен предположить, что масштаб фальсификаций соответствует прошлым годам. Впрочем, окончательное слово должна сказать статистика.
– Как Вы оцениваете, повлияла ли на что-то кампания по бойкоту выборов?
– Скорее не повлияла, чем повлияла. По крайней мере, так мне кажется сейчас, когда мы еще не имеем полной статистической картины. Я не увидел какого-то взрывного результата. Кажется, его и не было. Думаю, власть их переплюнула тем, что бросила все на явку. Вернулись все эти концерты бесплатные, распродажи совершенно советского стиля, какое-то сумасшествие с этой агитацией на явку. Отовсюду были слышны призывы «приходите голосовать» – все это печаль, конечно. Поэтому я думаю, что власти достаточно легко смогут купировать эффект от неучастия в выборах некоторого количества людей. Разве что на Собчак сказалось: видите, сколько она набрала?
– Да, в четыре раза меньше Прохорова в 2012 году.
– Кстати, я не думаю, что у Навального, участвуй он в выборах, результат был бы на порядок больше. Зависимого электората очень много, а вот свободных людей гораздо меньше.
– Что же делать с этим вот «электоратом»?
– Мне кажется, и вы должны это понимать, что это все – игра элит, которые играют электоратом, как кеглями. Если завтра они захотят, чтобы Путина прокляли, как врага народа, – его проклянут, как врага народа. Покажут несколько фильмов про его дворцы, вызовут ненависть и, как говорится, «оказался наш отец не отцом, а сукою». Мы уже через это проходили. Поэтому еще раз повторюсь: я думаю, что это не электорат, а элиты, которые заинтересованы в стабильности. Мне вообще кажется, что Путин хотел уйти, ему это поднадоело уже как следует, но он понимает, что для него, как диктатора, который выжег вокруг себя все политическое пространство, а также для элиты из его ближнего круга — это смертельно опасно.
Поэтому в данном случае очередной срок Путина – результат решения элит – оставить этакое тотемное существо. Вы ведь обратите внимание на то, что он не вел кампанию – кампанию вел фильм американского режиссера. Потом Путин выступил в амплуа какого-то безумного милитариста времен Хрущева, потом еще было пару каких-то несистемных действий, и, собственно, все. Более того: человек, который так любит поговорить, половину времени вообще прятался. В общем, кажется, что он очень не хотел этого всего.
Вот, к примеру, тот же Навальный о своей кампании заявил за год, Собчак – за полгода. Грудинин тоже достаточно быстро вышел, а про Путина говорили, что если он не объявит о том, что баллотируется, в ноябре, то это будет настоящий позор. Тем не менее, этот позор состоялся, потому что он объявил о своем выдвижении в декабре и сделал это, прямо скажем, похабно. Вдруг какой-то рабочий, из какого-то там зала говорит: «А не пойти ли Вам, Владимир Владимирович, туда-то?». И Владимир Владимирович говорит: «Да, кстати, да – я пойду».
Я думаю, что это все – инсценировка, и действительно решение (идти на выборы) ему очень тяжело далось. Посмотрим, будет ли он вообще править, или же он просто создал условия для стабильности элит. Для них он тотем в центре их деревеньки, и они вокруг этого тотема пляшут, хотя никакой роли в жизни деревни сам тотем уже не играет.
