На 37 километре железнодорожных путей был небольшой перрон практически пустующей станции. Даже электрички, — почти все, кроме утренней и вечерней, — проносились, грохоча перестуком колес, мимо неё. Именно тогда, — утром и вечером, когда двери остановившихся электричек, выпускали редких пассажиров, — на перроне появлялись старый смотритель и не менее старый дворник. Они степенно здоровались друг с другом, закуривали и с интересом наблюдали за прибывшими людьми.
С угла перрона, высунув кончик носа из-под пыльного куста, с неменьшим любопытством за приезжими наблюдал маленький котёнок.
Он был неказист: неопределённого серого цвета, с единственным белым пятном — на ухе. Шерсть давно свалялась с комочками грязи, да ещё и пара репьёв намертво вцепились в хвостик так, что даже повилять им было не совсем удобно.
А вилять хвостом было необходимо. Потому что, если у кого-то из приезжих вдруг из рук падал хлеб (или — сладкое слово — колбаса), их можно было съесть, быстро-быстро подбежав, урча и сильно размахивая хвостиком.
Про колбасу он узнал случайно: с утра на перрон вышла женщина с маленькой сердитой девочкой, у которой в руке был бумажный свёрток.
— Не хочу есть бутерброд! Не хочу! — закричала она и бросила сверток на землю.
Из бумаги упал одуряюще пахнущий вкусный кусок и подкатился под нос к котёнку. Он даже сначала зажмурился и старался не нюхать. Но запах был настолько вкусным, что он не удержался и начал есть. Это было так чудесно, что котёнок боялся открыть глаза, за что и немедленно поплатился —дворник, как-то особенно неудачно заехав по лапке жёсткой метлой, гаркнул на него:
— Геть отсюда! Развелось тут!
Котёнок кубарем скатился по лестнице, слыша звонкий крик девочки:
— Зачем вы так! Он же малыш!!!
Так он стал Малышом… Прихрамывая, добежал до рассохшегося деревянного ящика, где он жил, и задумался: «Раз у меня есть имя, то, значит, и дом тоже где-то есть?». Но долго думать мешали ноющая лапка и холод, пробиравшийся даже под шкурку. Подрагивая и вздыхая, Малыш свернулся калачиком и заснул.
Два дня он боялся выходить на перрон, но когда стало совсем невмоготу, осторожно, крадучись, дополз до своего наблюдательного пункта под кустом. Приехавшая электричка, обдав его пылью, выпустила всего два человека: пожилого мужчину и бабушку. Малыш вздохнул — девочки не было, а значит, и колбасы — тоже. Опустив мордочку, он медленно поковылял к своему ящику.
— Это кто у нас здесь такой? — раздалось сзади и вдруг тёплые руки подхватили его, подняли наверх — Малыш увидел лицо пожилого пассажира. Котёнок зажмурился и мелко-мелко задрожал, ожидая чего угодно, но только не того, что его засунут в тёплое нутро куртки и прижмут к груди.
Он сидел тихо-тихо, прислушиваясь к биению сердца человека, замирая от каждого покашливания, боясь глубоко вдохнуть.
— Вот мы и пришли. Сейчас напоим тебя молоком, потом приведём в порядок и будешь ты у нас Барсом, — с этими словами его достали из куртки, поставив на пол веранды старого дома с мезонином, в яркий круг света от большого абажура.
Малыш стоял, закрыв глаза и совсем не понимал, что ему надо делать. Он так и стоял, зажмурившись, даже тогда, когда под нос ему поставили что-то мокрое, но по запаху очень вкусное….
— Пей молоко, Барс, — раздался назидательный голос, — от молока все растут большими и сильными!
Малыш не знал, что такое молоко и кто такие большие и сильные (кроме дворника, пожалуй), но сначала послушно, а затем с большим аппетитом начал лакать. Когда миска совсем опустела, его опять взяли на руки и понесли мыть. Это потом Малыш понял, что его мыли, так как человек всё время приговаривал:
— Вот сейчас вымоемся и будем чистыми как и положено Барсу.
Малыш хотел было задуматься: почему то, что положено какому-то барсу, должно быть положено и ему, но в этот момент его опустили в та-а-а-ку-у-ую тёплую воду, что он от неожиданности взвизгнул: «мя-я-я-у-у-у!!!!!». Нет, он и раньше попадал под дождь, но это всегда было мокро, холодно и грязно. А вода, оказывается, может быть тёплой и приятной…. Когда его вытерли и положили на подстилку у горячей печки, Малыш почти мгновенно уснул. Почти, потому что он точно знал — это сон, это не может быть правдой, так пусть чудо продолжается как можно дольше.
Проснулся Малыш от того, что солнечный луч от души пощекотал его нос. Сквозь сонное зевание раздался звонкий детский голосок:
— Это же Малыш! Малыш!!!
И его, ещё затуманенного прошедшей ночью, подхватила маленькая девочка, закружив на вытянутых руках, от которых так волшебно пахло колбасой.
— Так это твой Малыш, внучка? А я думал это Барс, — со смехом сказал вошедший мужчина, ставя на стол самовар.
— Да, деда, да! Это мой Малыш!!! — всё кричала девочка, продолжая кружиться вместе с котёнком.
Звуки детского и рокочущего мужского смеха, волшебство запахов и тёплые солнечные лучи слились в огромный водопад счастья, в котором Малыш растворился. Он громко мурчал, всё время ласкался об руки девочки, даже вроде бы успел поцеловать её в щечку и плакал… Плакал от своего счастья…
