25-летие приднестровского конфликта для Украины сегодня даже более актуальная дата, чем для Молдовы. Потому что попытки урегулирования конфликта в соседней стране и восстановления ее территориальной целостности доказывают ‒ Россия не собирается уходить с оккупированных территорий. И не важно, как она это объясняет. Россию с чужой земли можно только «выкурить».
Руководители бывшего Советского Союза организовали приднестровский конфликт примерно с той же целью, с которой Россия организовала конфликт на Донбассе. У сторонников независимости в Молдове были сильные позиции. Наряду со странами Балтии и Грузии это была еще одна советская республика, которая не видела своего будущего в Советском Союзе задолго до августовского путча 1991 года. И тогда Кремль решил искать в таких республиках «слабые места». Для Молдовы это было Приднестровье – несколько районов с преобладанием украинского и российского населения. Из них и слепили новую «республику», которая выступила за сохранение СССР. 19 августа 1991 года лидеры этого бессмысленного образования поддержали ГКЧП, а руководство Молдовы ‒ российского президента Бориса Ельцина. Казалось, что после поражения путчистов вопрос восстановления территориальной целостности Молдовы решится сам собой.
Но руководство новой России не собиралось отказываться от империалистической политики своих советских предшественников. На стороне сепаратистов выступили отряды Советской Армии во главе с генералом-шовинистом Анатолием Лебедем. Поддержать сепаратистов в Тирасполе приехали сторонники шовинистической политики в руководстве России ‒ вице-президент Александр Руцкой и советник президента Сергей Станкевич. Россия уже тогда фактически оккупировала часть молдавской территории, а президент этой страны Мирча Снегур подписал соглашение о принципах урегулирования вооруженного конфликта в приднестровском регионе Молдовы. Другим подписантом, между прочим, выступил президент России Борис Ельцин. Глава приднестровского режима Игорь Смирнов был только свидетелем этой церемонии. Таким образом, еще 25 лет назад Россия фактически признала, что в отношении Молдовы она ‒ государство-оккупант.
Еще 25 лет назад Россия признала, что в отношении Молдовы она ‒ государство-оккупант
Все эти 25 лет боевые действия в регионе не ведутся. Но и восстановления территориальной целостности Молдовы не произошло. Сказать, что при этом на территории Приднестровья образовалось какое-то самостоятельное государство, тоже было бы большим преувеличением. Скорее, сложился криминальный режим, который существует на российские деньги в атмосфере бесправия. Но этот режим коррумпирует не только сам себя, но и политиков и предпринимателей на свободной территории. Можно сколь угодно долго говорить о борьбе с коррупцией, принципах европейской интеграции и новой экономике, но когда рядом с тобой ‒ «черная дыра», которая не имеет настоящих границ, но может в случае чего пользоваться твоим законодательством, твоими таможенными терминалами и налоговым правилам ‒ государства ты не построишь. Не говоря уже о том, что в твоей стране ‒ настоящий центр антигосударственной пропаганды, носители которой постоянно взаимодействуют с гражданами на свободной территории. Стоит ли удивляться, что на последних президентских выборах в Молдове победил пророссийский политик-популист Игорь Додон, который не скрывает своих связей с Кремлем. Власти Приднестровья устроили специальный подвоз своих избирателей на участки в Молдове. Да, жители сепаратистского анклава ‒ все еще граждане Молдовы, от которой они хотят отделиться. И готовы голосовать так, как им скажут в Москве.
Сейчас, через 25 лет после провала попытки Кишинева восстановить территориальную целостность страны, можно сказать, что Россия преуспела в своих попытках остановить развитие молдавской государственности. И это при том, что Приднестровье даже не имеет общих границ с Россией. А Донбасс имеет. И если оккупированные районы когда-то войдут в состав Украины на «приднестровских» условиях ‒ не войдут, но станут такой же зоной замороженного конфликта, ‒ то украинскую государственность ждет такая же катастрофа.
Когда последний оккупант покинет землю Донбасса, не будет никакой разницы между Донецком и Мариуполем
Но что делать, если нет возможности освободить оккупированные территории? Для начала ‒ признать, что они оккупированы. Что над ними нет контроля. Что эти территории ‒ вместе со своими предприятиями и жителями ‒ не находятся в украинском правовом поле. Не надо отказываться от своей земли. Но и не надо делать вид, что тот, кто живет в свободной Украине, и тот, кто находится под российской оккупацией, имеют одни и те же возможности. Гражданство ‒ это не только паспорт. Это еще и система обязательств. Да, нужен план освобождения Донбасса. Но нужна и программа помощи тем, кто хочет покинуть оккупированные территории, если оккупант не уйдет. И понимание теми, кто останется, что с определенного момента за их будущее будет отвечать оккупант.
И еще Украине нужна настоящая граница с Россией и оккупированными территориями. Можно называть эту границу линией столкновения, но она должена быть. После освобождения Донецка и Луганска эта граница будет убрана. Но пока это фактически та же граница Украины, как на Хуторе Михайловском. Это линия, за которой начинается оккупация.
Нужно думать не о том, как интегрировать оккупированные территории в Украину, а о том, как избежать такой интеграции до полного окончания оккупации. Когда последний оккупант и последний наемник покинет землю Донбасса, не будет никакой разницы между Донецком и Мариуполем, Сватовым и Луганском.
Но пока там есть враг ‒ там есть «Приднестровье».
Виталий Портников
