Светофоры включены, но с начала войны машины тормозят на красный очень избирательно. Работает принцип каирского перекрестка: сначала проезжает тот, кто первым посигналил.
Самое время отвыкать. Война понемногу отступает от столицы – и списывать на нее все подряд уже не получится и не надо. Никто по-прежнему не загадывает наперед, но «жить сегодняшним днем» в Киеве становится все комфортнее.
Последние восемь лет я не люблю начало весны. Каждый год в эти дни фейсбук напоминает мне об аннексии Крыма. Посты и тексты того периода сотканы из чувства бессилия. Оглядываюсь на последние пять недель и чувствую, что отныне все будет иначе.
Склад батальона переезжает. Я стою посреди зала и кручу в руках югославскую каску. Ей место в музее, но вместо этого кто-то потратил на нее деньги и отправил нам. Мы ее выкинем. Просто запомните – броню должен покупать лишь тот, кто в ней разбирается. Плохая защита – это хуже, чем никакой.
Батальон начинает судачить о собственной судьбе. Многие ждут передислокации. Я сижу в казарме и задумчиво перебираю в кармане россыпь патронов. Под ногами лежит гранатомет, в соседнем углу чистят ПКМ, но продавать мне пистолет государство по-прежнему боится.
Рядом спит напарник. Роль подушки выполняет его каска. До войны он мотался с ней по Ближнему Востоку, отписывая репортажи из горячих точек. Пять недель назад, когда мы стояли в очереди в военкомат, он черным маркером закрасил на ней слово PRESS.
Думаю о том, что уже сейчас украинцы снова могут сказать о себе «мы». Мы выдержали. Мы отстояли. Мы выбили. А что смогут сказать о себе россияне? Какое местоимение выберут? Какой вывод к нему добавят?
Впрочем, ответ на этот вопрос сегодня зависит не от них. Потому что судьбу России определяют теперь не ее граждане. Судьбу России определяем сегодня мы. Тут нет никакого преувеличения – те процессы, что станут происходить в соседней стране во многом зависят от нас.
Они зависят от стойкости наших военных. От упорства волонтеров. От выдержки гражданских. От здравомыслия политиков. Российское завтра зависит от того, как станут развиваться события этой войны. И раз уж россияне отказались от права самим определять свое будущее – отныне их будущее будут определять украинцы. Мы не собирались, но нам не оставили выбора.
Мы ведь совсем ничего не знаем про российское завтра. Не знаем, как будет выглядеть их новая норма. На каком уровне остановится их падение. Что именно из советского прошлого вернется в их обиход. А главное – мы ведь не знаем границ будущей России.
В этом и состоит парадокс. Россия хотела изменить наши границы, но в результате поставила под вопрос свои. В рамках таких потрясений уже ничто не чересчур.
Вот уже пять недель мы живем в ситуации идеального шторма – и высота волн будет лишь расти.
И тот же Крым внезапно сменил контекст. Еще два месяца назад полуостров был вписан в события восьмилетней давности. О нем не говорили – ведь «вторая армия мира». О нем молчали – ибо «никто не хочет большой войны». А теперь судьба украинского полуострова оказалась вписана в контекст российского вторжения. Мы оценим ландшафт только когда утихнет землетрясение.
Нет, это не значит, что завтра мы начнем бои за Армянск. Мы все-таки андердог, и это налагает ограничения. Наша сверхзадача – сохранить государство и суверенитет. Нам нужно продержаться до тех пор, пока российская центробежность не начнет побеждать центростремительность. Этот процесс может растянуться на годы, нас от финала отделяют перемирия и эскалации, дорога будет извилистая и зигзагами – но время играет против нашего противника и на кону не только наша судьба, но и его.
Впрочем, Украине выпало быть этическими весами не только для России. Внезапно оказалось, что водораздел в Европе проходит не столько по либерально/консервативным ценностям, сколько по украинскому вопросу. И вот мы видим, как российское вторжение разносит Польшу и Венгрию - двух довоенных возмутителей европейского спокойствия – по разные стороны этического забора.
Я чищу автомат и думаю о том, что эта война откроет для Украины окно возможностей. Мы окажемся готовы к любым переменам. Захотим отправить под слом прежние правила игры. У нас будет шанс страну перепрошить и пересобрать. И важно, чтобы этот шанс у нас никто не украл. Чтобы мы сами его у себя не украли.
Кстати. «Деды», которые «воевали» - это теперь мы.
