Ангела Меркель в своем первом публичном выступлении после начала российско-украинской войны назвала ее «переломным моментом» европейской истории. Эта война поставила под сомнение политическое наследие самой Меркель.
Трудно забыть, что во время последнего визита в Соединенные Штаты в качестве федерального канцлера она добивалась от Джозефа Байдена согласия продолжить строительство «Северного потока — 2». Затормозить американские санкции тогда удалось ценой неимоверных политических усилий. И где сейчас этот «Северный поток»?
Но на самом деле потерпела поражение не политика Меркель. Потерпели поражение многолетние усилия по сохранению мира в Европе. С каждым годом правления Владимира Путина сохранять стабильность на континенте становилось все труднее. Надежды на то, что российского президента удастся заинтересовать экономическими выгодами сотрудничества с Западом и тем самым уменьшить его агрессивность, не оправдывались. Сейчас уже очевидно, что Путина экономика интересует меньше всего, более того, он в ней не разбирается и никогда не ценил того факта, что вся его популярность базируется в конечном счете не на «имперском величии» и демагогической пропаганде, а на нефтедолларовом дожде.
Ангела Меркель осознала, что Путин переместился в другую реальность, одной из первых. Известно, что она говорила о своих впечатлениях от общения с российским президентом после аннексии Крыма Бараку Обаме. Почему же она продолжала с ним общаться и бороться за «Северный поток — 2» после аннексии Крыма и начала войны на Донбассе?
МЕРКЕЛЬ КАК ПОЛИТИЧЕСКИЙ ПСИХИАТР ВЛАДИМИРА ПУТИНА
Судя по поведению Меркель, она решила, что способна быть политическим психиатром Владимира Путина. Удерживать его от войны с помощью комплекса политических шагов и экономических преференций. Сохранять иллюзию, что Кремль сможет добиться своих целей без применения военной силы.
Что энергетическое сотрудничество остается обоюдоострым оружием и с ним нужно быть поосторожнее, война это сотрудничество неизбежно разрушит.
Словом, она пыталась разыграть сложную шахматную партию с человеком, который предпочитал шахматам удар партнера по голове шахматной доской. Да и само время шахматных партий в политике завершилось. После избрания Дональда Трампа президентом США Меркель лишилась самого важного своего козыря — совместных действий Соединенных Штатов и Евросоюза в стратегии сдерживания России. А в одиночку никаких ее дипломатических усилий, конечно, уже не хватало. Начался политический закат.
В декабре 2019 года я заметил, с каким практически нескрываемым удивлением она наблюдала за остальными участниками саммита «нормандской четверки» в Париже. Молодые люди, уверенные, что они смогут переиграть Путина в интерьерах Елисейского дворца, могли показаться ей детьми, которые забрались в клетку кровожадного хищника и не подозревают о его упрямом желании загрызть каждого, кто потеряет бдительность.
На этом саммите она казалась мне уставшей школьной учительницей, к которой больше не прислушиваются ее повзрослевшие, но не обязательно поумневшие ученики.
Тем не менее вряд ли стоит не замечать, что среди «удачных обстоятельств», которые позволили Путину рассчитывать на быструю победу над Украиной, был и ее уход с политической сцены. В Кремле были уверены, что наступила эпоха слабаков, которые не смогут дать отпор российской агрессии — и в Вашингтоне, и в Киеве, и в Берлине. Эта недооценка противников стала одним из самых важных факторов, предопределивших провал «блицкрига» и последующие события войны.
Путин так и не понял, что в демократических странах политики следуют за общественным мнением. Ангела Меркель точно знала, что ее соотечественники не хотят войны и делала все, чтобы предотвратить путинскую агрессию. Но само начало войны меняет общественные настроения и заставляет проявлять решительность даже самых нерешительных и острожных — либо сметает их с политической сцены.
