Где-то в посмертных вчерашних воспоминаниях промелькнуло: ей жалуются, как тяжела и беспросветна жизнь во времена Путина, а она слушать не желает. Мол, вы забыли или не знаете, насколько ужасней мы жили при советской власти. И она права: при Сталине, при Брежневе и Андропове ситуация с правами человека была гораздо хуже, чем сейчас.
Ибо тогда невозможно было себе вообразить ни СПЧ при великом вожде или хоть при Совнаркоме, ни цветов от генсека, лично им подаренных юбиляру-правозащитнику, ни глубоких соболезнований в связи с кончиной. Налицо явный прогресс, и нет сомнений в том, что грядущая встреча Владимира Путина и его системных диссидентов начнется с минуты молчания, которой все они почтят память Людмилы Михайловны Алексеевой. Немыслимое дело при коммунистах.
Однако понять следует и тех, кто живет днем сегодняшним. Кто нетерпелив и забывчив, и не видит повода для радости в том, что без вины виноватых теперь сажают на пару лет, а то и на 16 суток, тогда как раньше расстреливали. Кому неясно, сколько еще можно ссылаться на спасительную советскую власть или беззакония, творимые Иваном Грозным, чтобы оправдывать свое сотрудничество с нынешним режимом. Кто чувствует себя лично униженным, наблюдая это невыносимое зрелище: Путин в гостях у Алексеевой, они пьют шампанское, она держит его за руку и просит помиловать таинственного экс-сенатора Изместьева.
Со стороны поглядеть, Людмила Михайловна, скончавшаяся 8 декабря на 92-м году жизни, была безудержным оптимистом. Она верила в прогресс и в людей, и в своем обращении к участникам конференция Московской Хельсинкской группы, опубликованном уже после ее ухода, призывала общаться со всеми, "не отказываясь ни от кого, ни от власти, ни от оппозиции", и сама именно так действовала. Напротив, оппоненты Алексеевой в среде несогласных, которым бывало мучительно стыдно за некоторые поступки главы МХГ, представали яростными пессимистами. Им подавай Россию без Путина здесь и сейчас, безо всяких компромиссов, аннексий и контрибуций, и поскольку таковая Россия в обозримые сроки не просматривается, то и любые сделки с властью, и мольбы, обращенные к ней, сродни предательству. Потому что здесь и сейчас все безнадежно плохо. Как почти всегда.
Однако имеется и другая точка зрения.
Оптимистами, которые не хотят и не могут простить грех сервильности своим по сути единомышленникам, являются как раз люди бескомпромиссные. Они верят, что тотальный отказ интеллигентов от сотрудничества с властью скорее приведет к ее изоляции и падению, нежели все эти бессмысленные "малые дела". Они полагают, что попытки переубедить начальство в ходе бесконечных дискуссий, склонить его к вегетарианству вместо поедания человечины и соблюдению, понимаете ли, прав граждан, вредны, смешны и постыдны. Они считают, что заседать с Путиным в одном Совете под его руководством - это бесчестье и позор. Они убеждены в том, что разговаривать с ним и его подручными давно уже не о чем, и если всерьез думать о победе, то надо постоянно готовить протестные акции, а не запасаться аргументами в бесплодных спорах. Митинги, демонстрации, разоблачения, расследования - вот что необходимо, а не переговоры с заведомым жульем.
Напротив, Людмила Алексеева была безысходным пессимистом. Выпускница исторического факультета МГУ, автор классической "Истории инакомыслия в СССР", она едва ли так уж надеялась на исправление нравов в отечестве. Констатируя тот неоспоримый факт, что сегодня за невосторженный образ мыслей не ставят к стенке и не дают семь плюс пять по рогам, Людмила Михайловна скорее верила, что спасать нужно конкретного человека, а не общество, которое тяжко хворает и лечению не поддается, даже сопротивляется и дерется. И ежели для того чтобы вызволить из тюрьмы Петрушу Гринева, надо взять злодея за ручку, то почему бы и не взять.
Другой вопрос, очень ли похож бывший сенатор на Петрушу Гринева, но стремилась спасти она не только его. И многие ей благодарны. Старый диссидентский тост за успех нашего безнадежного дела, в котором осознания безнадежности положено куда гуще, чем упований на успех, стал ее жизненной программой. "Все рано или поздно устроится более или менее плохо", - сказала она однажды, и с этим тезисом, вообще говоря, трудно не согласиться.
Больно, что ее нет. Скверно, что имя Людмилы Алексеевой будут теперь использовать и негодяи, гордые тем, что удостаивались ее рукопожатия и с важным видом внимали ее отчаянным просьбам, не собираясь их выполнять, - тот же несчастный Изместьев сидит до сих пор, отбывая пожизненное заключение. И Алексей Пичугин сидит, и Олег Сенцов, и много кто еще, кого бы автор этих строк немедленно помиловал, будь он Путиным и желая напоследок по-настоящему помянуть ушедшую, но автор этих строк - не Путин, и вряд ли эту подсказку донесут до президента те мелкие клерки, которым по должности положено читать "Грани.Ру". А что касается прений между оптимистами и пессимистами, сторонниками диалога с начальством и противниками, то этим диспутам уже тысяча лет, и все в них безусловно правы, и каждый в отдельности глубоко заблуждается, когда абсолютно уверен в своей правоте. На заданную тему мы будем вечно спорить, призывая в свидетели разных хороших людей, и мнение Людмилый Алексеевой, и ее печальный бесценный опыт отныне тоже учитываем.
