Геннадий Адольфович стремительно погружается в тактику выжженной земли. Кернеса, который любил "все по красоте", сменил Кернес, которому наплевать
Это вам кажется, что так было всегда. Не всегда. Мэр Харькова перестал оборачиваться - рассказывают kh.depo.ua
Раньше ведь как было – по красоте. Скамейки-лавочки, десант в народ, на благо Харькова и коговают там надо, мой номер 050 323..., и даже сучьим псом Кандауров был обозван за что? За то, что плохо расселил людей, пострадавших от взрыва в многоэтажке. Люди пожаловались ведь, а мэр – лицом к людям, не то что Кандауров, вон, не понять, чем к вам отвернулся.
Чтобы часто оборачиваться к избирателю лицом, нужна масса энергии, и у Кернеса она была. Его внутренняя динамо-машина заставляла его накручивать круги по электоральным гнездовьям, держать руку на горле чиновников и эффективно воплощать политику агрессивного обаяния. Он постоянно был на виду и постоянно демонстрировал свою вовлеченность. В глазах электората это с лихвой покрывало недемократические стороны мэра, его закрытость для СМИ и полную непрозрачность оборота бюджетных денег. Он отчетливо понимал свою целевую аудиторию и работал с ее особенностями. Вся жизнь Кернеса была перманентной предвыборной кампанией с инвестицией "в потом".
Все закончилось не в 2014-м, после ранения. Те, кто полтора года после этого ждал, что Кернес отойдет от дел по состоянию здоровья, были знатно обескуражены разницей в результатах: на выборах в 2010-м разрыв у победителя со вторым кандидатом равнялся 0,63%, а в 2015-м – полсотни оных. Все закончилось примерно через полгода после выборов-2015, когда пошли слухи не только о преемнике, а и о том, что переговоры мэра с Банковой никак не могут прийти к общему знаменателю. К тому времени активы были уже переписаны, куда надо, и Кернес завязал работать на перспективу. Он стал работать на сейчас.
Банковая всегда смотрела на харьковского градоначальника прагматично. Там понимают, что Кернес объективно не высидит следующую каденцию, и, вероятно, исподволь жалеют, что здоровье подкосило такого отменного схемосозидателя. Но законы природы никто не отменял, и в Киеве задумываются, что старый конь, конечно, борозды не портит, но жрет, как стадо молодых, и временами совершенно не красит собой лицо новой евроориентированной демократии, которая запланировала жить по-новому. Поэтому иногда на грешный Харьков опускается вещая птица и голосом Луценко глаголит, что быть обыскам, подозрениям в кооперативных схемах и прочим незначительным, но маркерным событиям. Но…
Кернес всегда хорошо читал намеки и оценивал риски, и он понимает, что сегодня энергию нужно тратить не на пустую борьбу за кресло, а на накопление подкожного жира. Полистайте отчеты коммунальных предприятий, если вам дадут их полистать (на самом деле – нет). Вентили выкручены на полную, и Кернес молча качает ресурс, не оборачиваясь на критику и плодя прецеденты. Это в мелочах, которые каждый может наблюдать ежедневно, но из этих ручейков складывается могучий поток, обескровливающий город и – что хуже – обезображивающий его и отбрасывающий в инфраструктурное средневековье.
Массированная обрезка деревьев, когда от ствола оставляют трехметровый пень, и весь город стоит как ощипанный? Просто умножьте цену древесины на количество выпиленного и разделите на стоимость топливного брикета. Центральная площадь превращена в парковку с автомагистралью (урбанисты плачут кровью и размахивают фотографиями площадей европейских столиц, превращенных в пешеходные туристические узлы)? Умножайте число паркомест на пять гривен в час и не забудьте, что они идут частному предпринимателю, о чем честно написано в чеке. На отремонтированной два года назад улице уже появились ямы по щиколотку и дорожники срывают асфальт и стелют улицу заново? Это же охренительно выгодно – каждые два года перестилать покрытие. Кроме того, свежесодранный асфальт чудесно улетает в рекультивацию для последующего превращения в новый асфальт, а вот из покрытия, пролежавшего на дороге полвека, получается только каменная труха – это ответ жителям окраин, которые удивляются, почему в центре часто ремонтируют дороги, а у них еще при Хрущеве мостили.
Таких ручейков сотни. Лихорадочное распыление земли под различные фантомные ЖСК, создание многочисленных коммунальных предприятий (а по сути – монополий, дающих низкопробный ширпотреб) – все эти стратагемы объединяет одно: краткосрочная перспектива. Возможность хапануть сейчас и не заботиться о последствиях. Это логика человека, одной ногой стоящего на трапе самолета.
Кернес создает прецеденты, которые могли бы аукнуться ему, оставайся он на шахматной доске. Кейс "одоробла" - нелепой, идеологически эклектичной стелы на площади Свободы – будь он реализован, стал бы воплощением всей политики Кернеса в последний год, политики молчаливого и ожесточенного насыщения, невзирая на крики доедаемой жертвы. Но жертва кричала слишком громко – Кернес не учел этого и впервые потерпел поражение от такого ничтожного противника как общественность. Оку Саурона впервые пришлось смахнуть набежавшую слезу. Внешний враг тоже не дремлет, и вот топор уже машет совсем близко, по головам людей, многие годы занимавшихся землей. Кернес молчит: пусть Чечельницкий кутается в клетчатый плед, Геннадию сейчас недосуг заниматься проворовавшимся архитектором.
И даже такая мелочь, как оборона горсовета от активистов, случившаяся на последней сессии, показательна. Кернеса не волнует, что всю Украину облетели кадры с набившимися в предбанник входа муниципальными нукерами, вышибающими на улицу общественников. Ему некогда, сессия голосует создание очередного КП. I'm alright Jack, keep your hands off of my stack.
Все эти детали – компоненты одной грандиозной точки невозврата. Множество точек невозврата, которые оставляет за собой на выжженной земле харьковский мэр. Он слишком обескровил этот город, чтобы оставаться в нем долго. Он не оборачивается, он собирает жатву, перед тем, как отправиться в последний путь. Он знает, что трудно царствовать долго, если вместо трона под тобой пластиковый китайский стул из придорожного кафе.
Взял попкорна. Одной порции big должно хватить.
Олександр Костенко
